Время итогов - страница 30

Я продолжал работать на «Молодом ударнике». Мастером цеха был у нас Павел Финогенов, молодой человек, учившийся в вечернем институте. Однажды он дал мне заказ сделать сто шкивков к водяным турбинкам. Это был очень выгодный заказ. Достаточно было сделать всего восемь штук, чтобы уже хорошо заработать. Финогенов дал мне приспособление, и я сделал за смену все сто, выполнив план на тысячу двести процентов. Правда, я не отходил ни на минуту от станка, — таково было условие Финогенова. Рядом со мной стоял нормировщик с хронометром. На другой день по всему цеху был протянут плакат:

«Равняйтесь на Воронина! Будьте воронинцами!» В этот же день расценки на шкивки были снижены в десять раз. И в этот же день ребята-токарьки чуть не набили мне морду за то, что я лишил их «поправочного» заказа, когда они прогорали на других. И были бы правы. Но к этому времени обстоятельства сложились так, что я ушел с завода, чтобы легче заниматься в РЛУ, — поступил в «Промтранспроект» калькировщиком-чертежником. В этом деле у меня был навык — помогал брату калькировать профиля для изыскательской конторы. Кстати, там работал начальником отдела тот самый герой из рассказа «Где она истинная?..». Это он мне рассказал о своих любовных бедах, когда мы с ним повстречались уже после войны, этот сюжет лег и в основу пьесы «Желтый закат».

К сожалению, продолжать учебу в РЛУ не пришлось: закрыли его. Оказывается, одаренных, как установила специальная комиссия, было процентов десять, а остальные девяносто — «прилипалы», то есть люди, не имеющие никаких творческих данных.

РЛУ закрыли, но нас, «десять процентов», передали в Центральную литературную группу при Доме писателей имени Маяковского. Но и в Центральной группе мне не пришлось заниматься. К этому времени я уже работал младшим техником в «Лентранспроекте», куда определился с помощью брата-путейца на изыскания новых железнодорожных трасс.

Роман «Две жизни» во многом автобиографичен. В его основу легли мои дневники, младшего техника. Всего их было тридцать две тетради. Сейчас они хранятся в Пушкинском доме. Не все, естественно, вошло из дневников в роман, но можно смело утверждать, если бы не было у меня дневников, то я не смог бы написать роман.

В общей сложности я пробыл в изыскательских партиях восемь лет. Побывал во многих краях нашей страны. И на Дальнем Востоке, и на Урале, и на Кавказе, и на Волге. И хотя каждая экспедиция была интересной, но в памяти на всю жизнь осталась первая — Амурская. Возможно, потому, что она была именно первой, может, еще и потому — равной ей по трудностям не было.

Если взять карту и проследить наш путь следования к мосту работы, то, я уверен, многие позавидуют мне. И есть чему! От Ленинграда до Хабаровска я ехал в пассажирском вагоне, приданном к товарному составу. Ехал вместе с другими изыскателями ровно месяц. Выскакивал на каждой станции, где останавливался поезд, бродил по городам, смотрел, как живут люди, и если отставал от своего состава, то вскакивал на первый же пассажирский и догонял, благо у меня был проездной билет железнодорожника, с которым я имел право ехать в любом поезде.

От Хабаровска до Николаевска-на-Амуре плыл на пароходе. Прекрасен был Амур, широкий, спокойный и быстрый! Я еле успевал записывать в дневник все, что попадало на глаза: и хребты, и сопки, и закаты, и летящую стаю уток, и воду, похожую своим цветом на яблочное повидло. Жадность ко всему была неуемная. Впечатления переполняли меня.

Из Николаевска-на-Амуре поплыли на халке (халка — нечто вроде баркаса). Вначале шли под парусом. Потом нас потащил катер. С Амура свернули на Амгунь. Спали на палубе. Ели на палубе. Так доплыли до поселка Тахта. Там я впервые увидел гиляков. Теперь они, конечно, иные на вид, но тогда мужчины носили косы и выглядели куда как экзотично.

С Тахты будто начиналась иная страна. Все больше необжитых берегов, все чаще встречаются сохатые, все чаще пролетают над головой утки. Все глуше места.

Керби — последний населенный пункт. Теперь он называется именем Полины Осипенко. Это в тех местах совершил вынужденную посадку самолет с тремя летчицами-героинями: Валентиной Гризодубовой, Мариной Расковой и Полиной Осипенко. От Керби наш путь лежал в верховья Амгуни. Нам предстояло пройти на плоскодонных лодках пятьсот километров.