Время и комната - страница 113
Фолькер. Ты снят с роли, Макс.
Макс. Его дочь и я, доктор Бернд Тайхман… Как? Что ты сказал?
Фолькер. Да, черт возьми. Я не в силах это изменить. Я пытался его переубедить. Он не хочет. Не хочет и все. Он отказывается дальше с тобой репетировать.
Макс. Но я хочу играть эту роль, это для меня вопрос жизни! Я сплю и вижу эту роль.
Фолькер. Придумай что-нибудь другое.
Макс. Я хочу хоть один раз выйти на сцену вместе с Карлом Йозефом!
Фолькер. А он больше не хочет.
Макс. Я его понимаю — да, я его понимаю. Я ему еще не показал, на что я способен. Я думаю, сейчас смогу. Я созрел для Тайхмана.
Фолькер. Если ты хочешь остаться в работе, можешь быть моим ассистентом.
Макс. Я должен наблюдать за тем, как не я играю? Это у тебя такой юмор, да?
Фолькер. Давай поговорим об этом потом. Мне срочно нужно в реквизиторскую.
Макс (забегает вперед). Нет! Теперь! Он же еще ничего у меня не видел… (Оба уходят.)
В глубине сцены появляется Эдна Грубер и Вахтер. Он несет завернутого в одеяло ягненка.
Эдна Грубер. Пожалуйста, положите его тихонько-тихонько на стул. Почему это должно было случиться именно со мной? Он выпал из моего джипа, а я этого не заметила! О, какая беда! Врач считает, он выживет. Но когда он проснется, я позвоню вам, вы позволите? Вы же возьмете его к себе, хорошо? Пока не кончится репетиция.
Вахтер. Хорошо, хорошо. Такие вот дела. Совсем недавно он висел на мамке, толкался и дрожал, совал свою крохотную мордочку в вымя, и потом с ним что-то случилось, несчастный случай, что ли. Мамка обнюхала его в последний раз и побежала дальше. Бросила детеныша на произвол судьбы. Глазенки умоляют о помощи, ну все равно как у человека. Но из его племени никто ему не помог. Инстинкт не велит. Я думаю, если бы животные могли чего-то пожелать, — они бы захотели научиться помогать друг другу и спасать друг друга, как люди.
Эдна Грубер. Вы любите животных! Я чувствую это! Вы так тонко рассуждаете об их душе!
Вахтер. У нас у самих дома зеленая игуана. С семьдесят первого года.
Эдна Грубер. Игуана? Не может быть! Пожалуйста, я хочу на нее посмотреть! Я всегда хотела иметь игуану! Вы должны мне ее показать!
Вахтер. Да, охотно.
Эдна Грубер. Сегодня же!
Вахтер. Как вам угодно.
Она кладет ему руку на плечо и целует его. Слева из-за кулисы выходит Макс и наблюдает за сценой.
Эдна Грубер. Послушай! У тебя есть еще одна попытка стать счастливым в любви. Не выйдет — и твое сердце навсегда останется куском льда. Это приговор… А теперь идите. Идите же!.. Я вас позову.
Макс (про себя). Мне кажется, это сон. Просыпаюсь — и все еще вижу сон. Какая жестокость, какая жестокость!.. (Кричит, подняв голову вверх.) Небо! — И что, ни слова в ответ?
Небо. Зачем? Пошевеливайся, потей!
Появляется Карл Йозеф в сопровождении Молодого человека.
Карл Йозеф (проходя мимо Макса). Здравствуйте.
Макс. Что вы сказали?
Карл Йозеф. Добрый день. Или доброе утро. Как хотите.
Макс. Пожелайте мне доброго утра от всей души и думайте, о чем вы говорите — или уж молчите! Либо придумайте приветствие без пожелания.
Появляется Фолькер; все слушают Макса, кружащего вокруг Карла Йозефа и его спутника.
Терпеть не могу пустоты добрых пожеланий. Они раздражают меня. Как проклятья. Разве приятно слышать: «Доброе утро» — от почтальона. Идя в четверг: «Хорошего уикэнда» — за окошком банковской кассы. Или утром в понедельник: «Приятной рабочей недели» — у газетного киоска. Вы когда-нибудь слышали, чтобы кто-нибудь вам сказал: «Наконец-то вчера у меня выдался отличный денек. Благодарю вас, это вы мне его пожелали. Ваше пожелание в аккурат исполнено». Разве здесь кто-нибудь желает мне приятного дня? А мне бы очень надо (идет в глубь сцены, снова возвращается; обращаясь к Карлу Йозефу.) «Я не знаю, помните ли вы еще меня, господин профессор Брюкнер» — я появляюсь в конце романа об одном портье. Мое имя случайно упоминается на двести тридцать второй странице!
