На переднем плане в темноте на лавке сидит Лена.
(В сторону плаката). Что ты на меня так уставилась? Бриллиантов я не покупаю!.. И как вам удалось добыть столько богатств?! Ну, а дальше-то что? Гляди-ка! Красавец — новый человек! Глуп как пробка и богат. Всё реклама. Ваш Запад. Разве ж его примешь? Все здешние «красоты» — они так совершенны, так беспредельно совершенны! Всюду реклама. От небес до туалетной раковины. Разноцветные снежные хлопья. Раскрашенная зима. Все законченно, до конца выверено, вертится, функционирует, всего хоть завались. А тоску по красоте, тоску по красоте вы утоляете кукольными мордашками да бриллиантами.
Девушка из плаката. У вас там тоже есть кукольные мордашки.
Макс. Я тут связан по рукам и ногам, словно меня под сейшельским солнцем замуровали в глыбу вечного льда. Да, вы только пройдитесь по этому гигантскому «Диснейленду» с его аттракционами, апокалиптическими балетами, где никто не знает, кто его сосед, зритель он еще или уже набитая трухой мумия, выставленная здесь на все времена его бриллиантового благоденствия.
Лена. Когда я тебя встретила, я как-то подумала: каким разным бывает этот человек! Один витает в облаках, другой — мучается. Какой пылкий и какой истерзанный! Теперь-то я вижу, тут больше дыма, чем огня. Ты хорохоришься до тех пор, пока пар не выйдет.
Макс. Лена, милая, скажи, что мне делать? Что делать? Одна женщина — луч света, другая — омут. Одна что рыба со своей холодной святостью. Другая что птица. Со своим покоем и теплом. Кого же мне выбрать? Рыбу или птицу… Я тоскую по свету. По актрисе тоскую. Я должен пойти за ней. Это она, только она одна, бедная и великая, без состояния, без личной жизни — она только играет, а дает больше, чем все остальные на свете.
Лена. А кто о тебе заботится! Я! Да, я хочу и буду кричать! Я не потерплю другой! Разрываюсь на части, чтобы ты встал на ноги. Переношу все твои несчастья. Ты думаешь, это для меня удовольствие? Я отдаю тебе свою жизнь, а ты гнушаешься ею! Ты не ведаешь, что творишь! Послушай! Я дам тебе хороший совет. Оставь ее в покое — сейчас же оставь ее в покое.
Макс. Ты мне много раз помогала. Но всегда в конце концов все становилось еще хуже. Мы оба слишком долго блуждали в потемках, Лена.
Лена. Я тебя хорошо видела в потемках, а ты уже давно перестал меня замечать. Все оттого, что ты никогда этого не говорил, этих трех коротких слов.
Макс. Боюсь, я никогда их не скажу. Не сумею.
Лена. И ей тоже?
Макс молчит.
Какими мы вдруг стали мелочными, какими далекими друг другу!
Макс. Выпьем что-нибудь. Я все время что-то делаю не так. Руки дрожат. Я боюсь. Давай что-нибудь выпьем.
Лена. Нет. Все кончено.
Макс. Ну пойдем домой.
Лена. И не подумаю.
Макс. Что ты собираешься делать?
Лена. Я тебя убью.
Макс. Что это значит?
Лена. Сиди. Не бойся. Не теперь.
Идет прямо к рекламному щиту, он распахивается. Проходя сквозь него, Лена попадает в полутемное ателье, в котором Фотограф снимает свою Модель, девушку с плаката. На ней платье из лохмотьев. Она стоит на помосте перед белой стеной. В руке у нее скрипка, рядом маленькая табуретка. Лена остается на заднем плане, закуривает сигарету. Стоя, как прикованный, перед рекламным щитом, Макс наблюдает следующую сцену.
Фотограф. Останься у стенки. Ближе. Я тебя зафиксирую. Ногу поставь на табуретку. Выше колено. Бедра свободны. Скрипку к подбородку. Подтяни повыше колготки, до самого пупка.
Девушка из плаката. Я не могу одновременно играть на скрипке и подтягивать колготки.
Фотограф. Чего ты не можешь? Сейчас ты у меня все сможешь. Я тебя приколочу к стенке, так что от тебя останется один пшик.
Макс затыкает уши. Рекламный щит захлопывается.
Затемнение.
Перед репетицией. Фолькер быстро проходит через сцену. Его останавливает Макс, появившийся сзади.
Макс. Фолькер! Одну секунду! Я кое-что надумал для роли. Кажется, я теперь знаю, как надо играть Тайхмана. Сегодня ночью, неожиданно, я его заарканил.
Фолькер. Я должен кое-что сообщить тебе, Макс…
Макс. Сейчас. Йозеф, конечно, прав. Я с самого начала настроился не на то. Смотри. Что говорит нам сюжет? Брюкнера в конце реабилитируют. Кто-то в Австралии повторил его опыты, следовательно, он не фальсификатор. Все так. Но ведь никто никогда не узнает, существовали ли его гигантские лягушки на самом деле или нет. Это навсегда останется его тайной. Хорошо. И что же он делает? Он делает очень ловкий ход. Он повторяет великодушный жест Просперо
