Толпа охнула. Лорд Персиваль мрачно смотрел на сэра Генри.
— Следите за словами, сэр. Вы называете Его величество короля безумцем?
Сэр Генри сглотнул.
— Н-н-нет… — пролепетал он, — я не это имел в виду. Просто помилование может быть подделкой.
Ладонь лорда Персиваля легла на рукоять рапиры.
— Тогда вы сомневаетесь в моей верности, сэр?
Сэр Генри опустил голову и быстро ответил:
— Конечно, нет, милорд.
— Хорошо, — лорд Персиваль забрал свиток. — Стража, арестуйте этого мужчину.
— Что? — завопил сэр Генри, когда его грубо схватили под руки. — Вы не можете арестовать меня! Я ничего плохого не сделал.
Лорд Персиваль свысока посмотрел на него.
— Ничего плохого? Если не считать похищение, сэр Генри Уилкс, вы обвиняетесь в неуплате долгов. Вас будут держать в тюрьме, пока долги не будут полностью оплачены.
Сэр Генри побелел.
— Но я должен тысячи фунтов! — воскликнул он, пока стражи уводили его.
— Тогда вы долго будете в тюрьме, сэр, — ответил лорд Персиваль с кривой улыбкой.
45
Отбытие
— Король Джеймс желает вам удачи в пути, — сказал лорд Персиваль, вручая Джеку его драгоценный журнал. Они стояли на причале следующим утром.
Этот день отличался от предыдущего. Рассветное солнце было теплым, небо — голубым и безоблачным, а воздух — свежим, дул западный ветер. Лондон сиял как кристалл в осеннем свете, готическая башня Святого Павла была маяком над блестящими крышами города. Лебеди величаво плавали по водам Темзы, паромы двигались как стрекозы. Причал был шумным, но суета была с приятным ритмом, и жертвы не висели с пиратской виселицы.
Радуясь возвращению журнала, Джек получил еще и конверт с красной печатью.
— Как Его агент в Японии, — объяснил лорд Персиваль, — ты должен доставить это письмо доброй воли Императору. Король верит, что мы можем заключить выгодные торговые отношения.
— Я постараюсь выполнить просьбу Его величества, — сказал Джек, с уважением взяв письмо и спрятав его в сумку с журналом. За их помилование Джек должен был вести себя как официальный представитель короля в Японии. Обещание торгового соглашения с островами и Англией помогло лорду Персивалю убедить короля в пользе Джека и его друзей. Но больше всего в их помиловании постаралась Роуз, которая и придумала попросить о помощи лорда и леди Персиваль. Синьор Горацио, будучи рыцарем и джентльменом, смог подойти к лорду, который устроил аудиенцию с Его величеством.
— И мы должны отблагодарить вас и леди Катерину за вашу доброту и своевременную помощь, — Джек склонил голову, шея еще болела от петли.
— Мы благодарны вам, — Акико низко поклонилась, а с ней и Йори.
— Наш долг отплачен, — тепло ответил лорд Персиваль. — Если бы не вы, я бы еще был привязан голым к дереву, а моя милая леди могла быть без головы! — она благодарно сделала реверанс. — Спасение вас от виселицы было меньшим, что я мог сделать, — он улыбнулся. — Но не нарушайте больше закон. Король не простит вас дважды!
Акико рассмеялась.
— Поверьте, милорд, мы не хотим больше бед на этих берегах.
Йори приподнял бровь и прошептал:
— Проблема в том, что беда сама нас находит!
Джек похлопал друга по спине и сказал:
— Повезло, что мы помогаем друг другу.
— ДЖЕК! — позвал капитан Спилберген с корабля. — Мы отчаливаем.
Лорд Персиваль пожал руку Джека и попрощался с остальными.
— Простите, я должен заняться делами короля. Безопасного вам пути.
Они смотрели ему и леди Персиваль вслед, а Джесс повернулась к Роуз и синьору Горацио.
— Так это прощание, дорогие друзья?
Роуз кивнула и обняла Джесс. Джесс заплакала, слезы выступили и на глазах Роуз. Джек тоже прослезился от мысли, что Роуз останется тут. С Роуз у него был первый поцелуй, и она помогала им в Лондоне и на пути в Стратфорд… и она спасла жизнь его сестры.
— Ведьма была права, — Роуз шмыгнула носом и вытерла глаза.
— Насчет чего? — спросил Джек.
— Пророчество, — объяснила Роуз. — Один будет жить, другой любить, третий будет плакать, четвертый умрет.
Сначала она кивнула Акико.
— Ты выжила, хоть тебя топили на стуле.
Она тепло посмотрела на синьора Горацио.
— Мы двое влюбились, — синьор Горацио поцеловал Роуз в щеку, а Джек посмотрел в глаза Акико. Не только у Роуз и Горацио была любовь. Роуз вытерла слезы Джесс и продолжила. — Мы втроем плачем.
