Я кинулась бежать – сперва скользила, потом немного освоилась – и выскочила за дверь, ведущую в главный коридор. Хендлеры кричали – и мне, и в свои рации. Отсюда, конечно, не сбежать, но я не пойду на смерть покорно, как животное. Если уж так суждено, меня потащат, отбивающуюся и кричащую. Я им задам!
Снова оказавшись среди белых стен, я побежала изо всех сил. Я не знала, насколько отстали хендлеры, и не желала оглядываться, боясь, что страх свяжет мне ноги. Я бежала, ежесекундно ожидая разряда из тазера, но понимала – ни за что не остановлюсь.
Последний поворот – и я вижу спины нескольких охранников. Мне стало нечем дышать, в животе лег тяжелый камень. Все кончено. Я уже хотела закричать и драться насмерть, но вдруг догонявшие хендлеры замолчали, вслушиваясь в то, что говорили им по рации, и переводили взгляд с меня на то, что происходило впереди. Я стояла в замешательстве, дрожа от адреналина, пока не услышала обрывки разговора. Я поняла, что секьюрити нет дела до меня и криков хендлеров, потому что они заняты беседой, вернее, активно пытаются выставить кого-то из холла.
Я пошла к ним, зная, что попаду прямо в лапы охраны, но надеясь, что это каким-то образом послужит моему спасению. Я оглядывалась на хендлеров, мявшихся на месте и явно разрывавшихся между возможными вариантами. Один из охранников повысил голос, повторяя, что комментариев не будет. Боже мой!..
Я побежала вперед, стараясь заглянуть за шеренгу широкоплечих мужчин. Кто-то кричал, что не позволит себя выгнать; я узнала голос и остановилась у двери на лестницу, переполняемая неимоверным облегчением.
Один из охранников шагнул вперед, и в просвете показался Келлан – темноволосый, с живыми глазами.
– Келлан! – крикнула я, правда, недостаточно громко, чтобы он услышал, – я осипла от слез. Я спасена. Репортер не допустит, чтобы мне сделали лоботомию.
За Келланом стоял оператор с камерой, снимавший всю сцену, хотя один из охранников постоянно закрывал ему объектив и отталкивал камеру в сторону. Из последних сил я встала на цыпочки и вскинула руки, чтобы привлечь внимание репортера, и в этот момент дверь на лестницу с громким щелчком приоткрылась. Не успела я ничего понять, как чья-то рука схватила меня за локоть и втащила на лестницу. Дверь с грохотом захлопнулась.
– Господи, Слоун, – сказал Джеймс, оттащил меня к себе за спину и подсунул под дверь монтировку. Без дальнейших слов он крепко обнял меня и прижался губами ко лбу. Некоторое время мы стояли в холодной бетонной лестничной шахте.
Я даже не могла его обнять – дрожали руки. Я медленно коснулась рукава его рубашки, а затем и теплой кожи. Я подняла голову и стала вглядываться в голубые глаза, лохматые золотистые волосы и успевшую отрасти светлую бородку. Это Джеймс из моих воспоминаний. Может, он тоже воспоминание?
– Ты настоящий? – дрогнувшим голосом спросила я. Мне даже показалось, что у меня галлюцинации, что мне сделали лоботомию, и это все реактивный психоз. Но пальцы коснулись шрамов на бицепсе Джеймса, я и поняла – это он. Застонав, я упала ему на грудь.
– Я здесь, – прошептал Джеймс, держа меня крепко и надежно. – Я здесь, Слоун. Я же сказал, что приду за тобой. А теперь, – он наклонился ко мне, – надо выбираться отсюда. Твой друг-репортер пока удачно всех отвлекает, но бежать надо немедленно. Ты сможешь бежать?
Я кивнула и вытерла лицо, но никак не могла отпустить руку Джеймса, боясь, что он исчезнет, и тогда меня схватят и потащат обратно в серый коридор. А вернуться туда я не могу. Просто не могу.
– А Даллас? – вспомнила я. – Она у них, и ей собираются…
– Я уже отправил за ней человечка, – послышался голос с нижней площадки. Я взглянула туда и увидела Релма в белом халате, с прилизанными волосами. От этого зрелища меня буквально замутило. Релм-хендлер. Релм в своем настоящем обличье. – Как только вы выйдете с территории, Аса приведет Даллас вниз, – сказал Релм. – Он дал мне свою карту-ключ, и в суматохе мы смогли войти сюда незамеченными. Блестящий план, позволь похвастаться, – улыбнулся он.
Я отпустила руку Джеймса и пошла вниз по ступенькам. Лицо пылало, как в огне. Релм просветлел лицом при моем приближении. Остановившись на площадке, я оглядела его. Неровный шрам на шее чуть выше белого воротника. Кожа вовсе не такая уж бледная, черные круги под глазами почти не заметны – не то грим, не то ему просто идет форма хендлера.
