Что она вытворяет, черт побери?
Скрестив ноги, старик уперся руками в колени.
– Ивлин Валентайн с самого начала не верила в Программу. Она создала препарат и протестировала его на нескольких пациентах. У препарата были разные версии, но в конце концов Ивлин нашла одну, которая оказалась эффективной. Препарат восстанавливал воспоминания и, соответственно, депрессию. Один пациент сразу покончил с собой. Ивлин исчезла, не успев продолжить лечение своей выборки. Ее досье было уничтожено, медкарты ее пациентов пропали – Программа так их и не нашла. Вот почему я считаю, где-нибудь еще осталась пара таблеток. Их-то я и ищу. Изобретение Ивлин пропало, и, пока ее нет, я создам другое.
Сердце гулко билось в груди: я так и ожидала, что Даллас покажет на меня костлявым пальцем и скажет Причарду – вот у кого таблетка. Но она не дрогнула, верная Релму. Что бы он ни сказал, она его не предаст. По-моему, Даллас его любит.
– Не понимаю, – покачала я головой. – Зачем же вам таблетка? Разве трудно вычислить формулу? Гораздо сложнее искать то, чего, может, и не существует.
Причард впился в меня глазами, будто транслируя невысказанные подозрения.
– Формулы не знал никто, кроме Ивлин, а она была нашим лучшим химиком. Думаете, я не испробовал все возможности? Я истратил состояние, чтобы купить специалистов, но они либо работают на Программу, либо боятся ее. Я остался один, без поддержки. Разве что вы поможете… Вы ведь даже не осознаете, какая сложилась сложнейшая ситуация. Мы с вами фактически остались одни. Если Программа доберется до таблетки раньше меня, Панацее конец. Они хотят узнать ингредиенты, запатентовать и объявить их производство незаконным. Сейчас мы хотя бы можем продолжать исследования, но если препарат попадет к ним, то никакой Панацеи и вообще ничего без одобрения Программы уже не будет.
Я задыхалась от нестерпимого давления. Если единственный человек, которому можно доверять, – это создатель Программы, все пропало. Релм вышел из комнаты, ничего не сказав, – Причард проводил его взглядом. Я никак не могла вздохнуть полной грудью – у меня случилось нечто вроде панической атаки. Артур Причард продолжал говорить, но я повернулась и пошла к двери.
– Вы нужны мне, Слоун, – сказал он, впервые назвав меня по имени, отчего я вздрогнула, но не остановилась. – Вместе мы сможем изменить мир.
Он предлагал надежду там, где ее не осталось. Но что, если это тоже промывание мозгов – надежда вместо перемен? Всхлипнув, я покачала головой и побежала искать Джеймса.
В коридоре я отдышалась, хотя дрожь не проходила. В доме было до жути тихо. В кухне Джеймса не оказалось, и я поднялась на второй этаж. Спальня пуста. Я ощутила вселенское одиночество. Джеймс, наверное, будет ночевать не здесь. Впервые после Орегона мы не ляжем вместе.
Я схватилась за голову, стараясь успокоиться. Нельзя думать о плохом, нельзя доводить себя до нервного срыва. Я в бегах, надо быть умнее.
Комната Релма дальше по коридору. Он сидел на придвинутой к окну кровати, глядя в темноту, похожий на маленького потерявшегося мальчика. На мгновение мне захотелось обнять его и сказать, что все будет хорошо.
– Я ему не доверяю, – сказал Релм, отчего я вздрогнула. Он повернулся, и я увидела красные пятна у него на шее и щеках. – Мне кажется, он лжет.
Я тоже не доверяла Причарду, но мне стало любопытно, с чего Релм сделал такие выводы. Я подошла и присела, кусая губы в ожидании объяснений. Впервые после Программы я была в комнате Релма. Обстановка состояла из кусачего синего одеяла и жесткого матраца на продавленной кровати – ничего, что говорило бы, кто такой Релм. Даже у меня есть несколько личных вещиц, а ведь я в бегах уже несколько недель и перед побегом у меня не было возможности заехать домой после школы.
Релм вздохнул и снова уставился в сторону.
– Я передвинул кровать к окну, иначе начинается клаустрофобия, будто я снова заперт. Раму проверяю по три раза в день, не запечатана ли. – Он посмотрел на меня. – Убеждаюсь, что я не под замком.
– Побочный эффект Программы?
– Помимо прочего. Присутствие Артура Причарда тревоги не убавляет. Я ему не доверяю, мне хочется сбежать от него как можно дальше.
