– Ты это неискренне говоришь.
– Что – это? – обернулся он. В тусклом свете ярко-голубые глаза казались темнее. Я присела на кровать, подобрав под себя ноги. Джеймс не то чтобы дулся – ему было больно. И еще в нем чувствовалось замешательство.
– Что я могу сделать? – спросила я.
Джеймс помолчал и опустил голову.
– Чего он хочет? – поинтересовался он. Джеймс поднял голову: лицо у него было несчастным. – Почему он тебе помогает?
– Релм?
– Да. Почему он продолжает рисковать жизнью ради тебя?
Я пожала плечами, но ответ я знала. Релм меня любит, хоть я и не отвечаю ему взаимностью. Мое молчание Джеймса не успокоило.
– Мне кое-что нужно знать, – сказал он, – хотя ответ может мне и не понравиться.
– О боже. Что?
– В ту ночь, когда мы поссорились и ты уехала к Релму, что между вами было?
– Это что, сейчас важно?
Джеймс выдохнул и обессиленно откинулся на спинку стула:
– Отчасти.
– Мы не переспали.
Он закрыл глаза.
– Тот факт, что ты переходишь сразу к этому как к решающему аргументу, мало обнадеживает.
– Я была расстроена.
– Вы целовались?
Я пристыженно кивнула. Мы с Джеймсом тогда не были парой, но я знала, что люблю его. Моя интрижка с Релмом была просто реакцией.
– И не только? – спросил он.
Я снова кивнула, глядя на ветки за окном, которые раскачивал ветер. Казалось, я слышу треск, с которым у Джеймса рвется сердце.
– Ты у него трогала?
– Что трогала?
– Его?
Я засмеялась и покачала головой:
– Нет.
– А он у тебя трогал?
– Джеймс!
– Трогал или нет? Я пытаюсь уяснить, что означает «и не только».
– Нет. – Я встала и подошла к его креслу. – Там он меня не трогал.
– А здесь? – Он указал на мою грудь. Видимо, я изменилась в лице, потому что Джеймс кивнул: – Значит, добрался до второй базы.
– Да ладно, Джеймс! Какая еще вторая база!
Он отвернулся.
– Я его не виню, – пробормотал он. – У тебя красивая грудь.
– Спасибо.
– Да и я сам виноват, повел себя как дурак. Практически отдал тебя ему.
Хотя он пытался рассуждать рационально, из глаза выкатилась слеза. Джеймс быстро вытер щеку, думая, что я не замечу.
Я обняла его за плечи. Он прижался щекой к моей рубашке, обняв меня за бедра.
– Прости, – прошептала я, желая стереть всякое ощущение предательства, которое его, должно быть, жгло. – Релм знает, что я его не люблю. Он знает, что я с ума по тебе схожу.
Джеймс засопел и чуть улыбнулся.
– Тебе не понравилось? – спросил он.
– Нет.
– Потому что ты любишь меня?
– Да.
– Ты не будешь больше его целовать?
– Никогда, – улыбнулась я.
– А меня поцелуешь?
В ответ я припала к его губам. Он не сразу ответил на поцелуй – был очень напряжен. Когда он меня обнял, я чувствовала, как дрожат его руки. Он был словно обнаженный нерв, и наконец Джеймс, мой Джеймс буквально сломался и заплакал мне в волосы, прося прощения за то, что чуть не потерял меня.
Я спустилась в кухню. Джеймс с Касом убежали в магазин за продуктами, решив пропустить обед. Мне показалось, что Джеймс избегает Релма, но, учитывая наш разговор, это скорее хорошо, чем плохо.
В кухне оказалась только Даллас, жарившая нечто похожее на уголь. При виде меня она пожала плечами:
– Я все сожгла. – Она приподняла сковородку. – Курочку?
– Э-э… – Я вгляделась и покачала головой. – Нет, спасибо. У нас не осталось макарон с сыром? Джеймс сегодня готовить не будет.
Даллас отставила сгоревшую сковородку.
– Это я поняла. – Она достала из шкафа коробку макарон с сыром и налила в кастрюлю воды. – Он как? – В ее голосе звучало искреннее беспокойство.
– Он не большой поклонник нашей с Релмом дружбы.
– Надо думать. Судя по его реакции на медкарту, ваше прошлое не было таким, как вы думаете.
– Джеймс меня защищал, – с вызовом бросила я. – А если ты собралась злорадствовать…
– Злорадствовать? Слоун, да я не хочу, чтобы ты была несчастной! И меньше всего желаю плохого Джеймсу. По-моему, вы изначально зря роман затеяли. Вы любите друг друга чересчур сильно, а в современном мире играть в Ромео и Джульетту просто глупо. Вот я решила жить одна!
Я невольно захохотала и присела к столу. Даллас взяла две банки газировки из холодильника и подала одну мне. Иногда я ненавижу ее чуть меньше.
