ФРЭНСИС
(подходя к статуи рыцаря) Вот его и не любит Билл.
Рыцарь облачен рукой ваятеля в тот невыразительный вид доспехов, которые делают статую похожей на огромную рыбу. Его рука прижимает к груди меч, проросший цветами белых роз. Их белизна, разумеется, скорее проглядывает, чем наличествует. Другая рука поднята к небу — указующее движение почерневших пальцев.
ЭДВИН
Пока что я вижу только то, что этот покойник держался Йорков. Правильно, по-моему. Кто он такой?
ФРЭНСИС
(с некоторой важностью садится на белую каменную скамью) Гилберт, четвертый лорд Элбери.
ЭДВИН
Это надгробие? А где могила?
ФРЭНСИС
Чего нет, того нет. Гилберт Элбери похоронен в Мендменхемском аббатстве. И не под этим именем.
ЭДВИН
Ух ты, цистерцианец. Молчальник? Охота была…
ФРЭНСИС
Была. Пуще неволи. Ты лучше посчитай, кем он кому приходится.
ЭДВИН
…Четвертый… (В задумчивости ходит по крипте.) Тот был второй, ну да, брат Бланш… А этот… погоди, внук, что ли?
ФРЭНСИС
Внук. Ему так везло на Столетней, что у него даже было прозвище Феликс. И на турнирах, и во всем везло. Старый Эдвард Третий его обожал. (Эдвин презрительно морщится.) Да не в том дело. И Йорки тут ни при чем, кстати. Просто дед за ним посылал перед смертью. И они долго говорили, здесь, в Элбери. Бланш-то давно умерла, конечно. И Гилберт после этого стал сам на себя не похож. Бросил все развлечения, перестал бывать при дворе. Ясно, он узнал, что внук великого грешника. (с гордостью) Каких мало. Словом — переживал-переживал, а потом бросил жену и детей и отрекся от мира. Хотел замолить грех рода: и деда, и Бланш, и Гэйвстона. (Показывает на меч.) А это ему сон был, вроде видения. Что его боевой меч пророс розами.
ЭДВИН
Так он что, святой? Статуя-то для алтаря.
ФРЭНСИС
(с обидой) Сделана для алтаря. При Ричарде Третьем был такой подлый архиепископ Кентерберийский! Не помню, как его звали… Там было какое-то очень мелкое несовпадение с нужными сроками для чудес, и со свидетельствами кто-то напутал… Словом, его не (старательно) беатифицировали. Представляешь, какая подлость?
ЭДВИН
(с сочувствием покосившись на статую) Х-м… Не повезло. Столько лет даром просидеть в затворе… Ведь долго он там молчал?
ФРЭНСИС
(мрачно кивнув) Вот именно. Только Рэндолфы все равно его считали покровителем. Знаешь, католические обычаи? Ну, подарки дарить? Ему всегда приносили драгоценности, даже после Реформации… Видишь, на руке у меча?
ЭДВИН
(прикасаясь рукой) Это четки были накручены. Только часть рассыпалась.
ФРЭНСИС
(вытаскивая платочек) Реставратор говорил, на нем еще много всего, только не различить — въелось в статую. (Приподнимается на носках, дотягиваясь до действительно почерневших пальцев рыцаря. Трет платочком. Что-то просверкивает черным огоньком.)
ЭДВИН
Ух, ты, Фрэнни, а ведь это не грязь! (Осторожно прикасается рукой к пальцам статуи.) Кольцо какое-то, честное слово, кольцо!
На пальце статуи черным огоньком поблескивает агат, окруженный звездочками сапфиров, не все из которых видны. Для Фрэнсис эта находка явно не составляет новости. Она самодовольно улыбается. Едва ли она могла бы представить, с какой тяжестью в груди надменный Сеймор, десятый лорд Элбери, приносил статуи подозреваемого в святости предка этот горький подарок, найдя единственную возможность развеять сгустившиеся над родом тучи религиозным отступничеством… Создается впечатление, кстати совершенно верное, что Фрэнсис даже не приходит в голову задуматься о том, кто и когда одел это кольцо.
ФРЭНСИС
Я это еще месяц назад приметила. Эдви, слабо тебе меня поднять?
ЭДВИН
(недоумевающе) А зачем? Ты и так до него достаешь.
ФРЭНСИС
Достаю, дурак ты. Снизу достаю, а мне надо сверху, не понял? Я его уже даже расшатала проволочкой. Начнут реставрировать, пиши пропало. Положат под стекло и привет. А, главное, в описи внесут.
ЭДВИН
(с интересом разглядывая Фрэнсис) Погоди, так ты его что, спереть решила?
ФРЭНСИС
Нет, поиграть и назад вернуть.
ЭДВИН
Беру свои слова назад, может я в тебя и влюблюсь когда-нибудь.
ФРЭНСИС
Это еще почему?
ЭДВИН
(наставительно) Дитя мое, золотое правило всякого преступника — впутывать только тех, без кого им никак невозможно обойтись. Если ты приволокла меня сюда с тем, чтобы похвастать и попросить тебя подсадить — ты глупа довольно основательно.
