банкирской мафии, приведшей его к власти - А. К.), советник Вудро Вильсона. -
Я никогда не видел такой бури протеста". (Дэниел Ергин "Добыча. Всемирная
история борьбы за нефть, деньги и власть").
В России же промышленность даже не была переведена на военные рельсы, и
это не тревожило ни политиков, ни генералов. Попытку милитаризации экономики
последние хотели предпринять лишь летом 1917 г., когда данные меры уже были
трудноосуществимы в условиях нарастающего хаоса. Между тем именно к 1917 г.
русская армия была укомплектована оружием и припасами лучше, чем когда-либо.
Значительно окрепли стратегические позиции России после завершения
строительства двухколейной железной дороги, связавшей центр страны с
незамерзающим портом Романовым-на-Мурмане (Мурманск). Таким образом, появилась
надежная нить, связавшая империю с ее союзниками, что сделало возможным
эффективную переброску военных грузов по морю. Но самое главное, офицерский
корпус получил колоссальный боевой опыт, да и русский солдат, спешно
мобилизованный и слабо обученный, по уровню боевого мастерства стал постепенно
превосходить своего противника. Так что стоны о якобы непомерных трудностях,
которые пришлось претерпевать народу во время войны - не более чем миф, к тому
же пик военного напряжения для страны к 1917 г. был уже пройден.
На май намечалось стратегическое наступление одновременно на Западном и
Восточном фронтах, десант с целью захвата Константинополя. В успехе
предстоящей кампании генералитет бы совершенно уверен. Уверенность в том, что
Россия вот-вот выиграет войну, подтолкнула высшее командование армии к
открытому мятежу против царя. И надо сказать, расчеты их были вполне здравыми.
Николай II с августа 1915 г. являлся верховным главнокомандующим, пусть по
большей части и номинальным, и любые военные успехи автоматически поднимали
его авторитет. В результате победы в войне, призом в которой стало бы
присоединение Галиции и Турецкой Армении, установление русской гегемонии в
Персии и захват Черноморских проливов, слава Николая могла затмить величие
Петра I и Екатерины II. В этом случае свергнуть его было бы просто немыслимо.
В этом вопросе генералы мыслили так же, как большевики. В начале войны
В.И. Ленин утверждал: "Мы должны сказать, что если что может при известных
условиях отсрочить гибель царизма, если что может помочь царизму в борьбе
против всей российской демократии, так это именно нынешняя война". Ко всему
прочему безвольный царь-размазня был никудышным командующим, и потому часто
лишь мешал генералам. Соответственно, переворот нужно было осуществить до
весны 1917 г., и никак не позже. Еще 15 июня 1916 г. начштаба действующей
армии генерал Алексеев обратился с докладом к царю, в котором предлагал
сосредоточить всю власть на всей территории империи в руках "верховного
министра государственной обороны", приказы которого должны были бы исполняться
так же, как и царские. До этого власть верховного командования армии
ограничивалась лишь театром военных действий. Войска вне фронта находились в
подчинении военного министра. Но двух верховных руководителей, как известно,
быть не может, и потому данную инициативу Алексеева надлежит понимать, как
попытку "бархатного" переворота.
Мотивы армейской верхушки понятны: во-первых, они хотели победить в
войне, а во-вторых, категорически не желали отдавать лавры победителя Николаю
II, который не пользовался особым почетом в армейской верхушке. В случае
блестящей победы без царя генералы могли рассчитывать, что в послевоенной
России они приобретут немалую политическую власть, базирующуюся на их
авторитете спасителей отечества. В случае же победы под формальным
водительством императора, на что могли рассчитывать высшие военачальники,
кроме 25-го по счету ордена и поместья под Константинополем или Кенигсбергом?
Но Алексеев был не главным заговорщиком, а армейское командование - не
единственным очагом заговора. Настоящее осиное гнездо противников режима
представляла собой Государственная Дума, играющая в государстве, по сути,
декоративную роль, но состоящая из амбициозных авантюристов и кривляк. Посему
