– До свидания, – громко проговорила Лера и захлопнула дверь.
Не вызывая лифта, она сбежала вниз по ступеням, выскочила на улицу и тут только вздохнула с облегчением.
Свободна! Он ничего не сделал с ней, не отравил неизвестными белыми капсулами, не задушил под видом объятий, не догадался, что она слышала его беседу с заказчиками!
Что теперь делать? Продолжать быть любовницей шефа и ждать, когда тот выполнит обещание, данное опекунам Скворцова, и отправит его на тот свет?
От таких мыслей Лера содрогнулась. Нет, нужно что-то предпринять, помешать Максимову, спасти несчастного деда. Пусть он ворчун и склочник, каких поискать, но ведь это не означает, что он должен умереть!
Значит, необходимо узнать, как именно собрался расправиться с ним заведующий. Возможно, он проделывает такой трюк далеко не впервые – иначе откуда такие средства: тайная шикарная квартира, мебель, картины?
Лера огляделась по сторонам, заметила вдалеке троллейбусную остановку и зашагала к ней, на ходу продолжая лихорадочно обдумывать, как ей поступить.
Кажется, Максимов абсолютно уверен в собственной безнаказанности и нисколько не опасается того, что его могут уличить в преступлении, вывести на чистую воду. О чем это говорит? Вероятнее всего, у него есть хитроумный план действий, в котором шеф уверен на сто процентов, он уже срабатывал раньше, не давая сбоев…
Лера дошла до остановки, где уже стояла в ожидании огромная толпа. Ни автобуса, ни троллейбуса видно не было. С козырька за шиворот упала ледяная капля. Лера в сердцах подняла воротник. Теперь отсюда не выбраться!
Легко сказать, у Максимова есть план! Какой план, если он лично и не принимал участия в лечении старика? Им занималась только Лера, а до нее Светлана. Лишь после ее отстранения дед перешел в ведение Анны, да и то чисто формально: та не собиралась цацкаться со скандальным Степанычем и разрешала Лере осматривать его вопреки запретам начальства. Однако документацию по Скворцову она больше не вела.
Может, здесь собака зарыта? Записи в картах теперь делала Анна: кто знает, не прописала ли она деду что-нибудь такое, отчего тот должен был медленно, но верно сойти в могилу? Ведь она сама призналась Лере, что была любовницей Максимова, кроме того, когда-то тот спас ее от служебного разбирательства и она в долгу перед ним. Вряд ли Анна пожалеет Скворцова, скорее всего, выполнит указания Максимова, может, даже получит от него мзду за свой труд…
Лера поежилась. Как легко она все придумала! Как просто приписала подруге роль убийцы! А если Анна вовсе ни при чем, даже и не догадывается, какие мысли приходят ей в голову?
Вдруг во всем виновата Светка, которой декретный отпуск помешал завершить начатое дело? Не этот ли самый декрет – то недоразумение, о котором сегодня толковал Максимов?
В любом случае необходимо просмотреть историю болезни деда. Всю, с самого начала – с тех записей, которые вела Светлана, до последних, сделанных рукой Анны. Еще вчера Лера не смогла бы это сделать, но сегодня ей ничто не помешает. Находясь под покровительством шефа, она получит доступ к документации, найдет подходящий момент и изучит карту.
Как бы в доказательство правильности принятого Лерой решения вдали показался троллейбус. Народ активизировался и, тесня друг друга, повалил из-под козырька к обочине.
Лера, подняв локти, с трудом забралась в салон, и тут же ее сдавили со всех сторон. Стало нестерпимо душно, в нос ударили разнообразные запахи – от дорогого французского одеколона до ядреного чесночного духа.
Она стояла, держась за коричневую кожаную петлю, болтающуюся на поручне, полуприкрыв глаза, и думала о том, что с этого момента вступает в странную и опасную игру, ставка в которой, возможно, сто́ит человеческой жизни. Она не могла определить, ради чего идет на смертельный риск: не такой уж сильной была ее привязанность к старику Скворцову, чтобы любой ценой пытаться помешать зревшему в отделении заговору против него. Однако Лера чувствовала, что остановиться, остаться в стороне уже не сможет, не сумеет равнодушно ожидать гибели беззащитного, ничего не подозревающего человека.
