— Подойдите, ваше высочество, и взгляните на самые дорогие вещи, которые находятся в глубинах земли, и на самые странные вещи, которые располагаются на ее поверхности!
Губернатор повернулся к ларям, набитым драгоценными камнями, клеткам с животными и паланкину Золо. Все подошли ближе — на их лицах отражались алчность, удивление и восхищение. Пигмей удостоился очередной порции пренебрежения и любопытства. Больше всего была поражена и восхищена жена губернатора. Точно зачарованная, она приблизилась к ларям из слоновой кости. Тем временем судья обратился к Исфинису со словами:
— Вчера я никак не мог догадаться, почему ты так богат, но сегодня понял все.
Губернатор повернулся к ним и спросил своего брата:
— Что ты имеешь в виду, судья Самнут? Ты уже знаком с этим молодым человеком?
— Да, знаком, мой губернатор. Я видел его вчера на суде. Видно, он всегда готов прийти на помощь, ибо пожертвовал пятьдесят кусков золота, чтобы избавить от тюрьмы и порки крестьянку, которую обвинили в оскорблении командира Руха. Похоже, командира Руха в один и тот же день огорчили крестьянка, нагрубившая ему, и крестьянин, бросивший вызов его гневу!
Принцесса Аменридис рассмеялась беспечно и пренебрежительно. Бросив взгляд на юношу, она спросила:
— Что же тут удивительного, судья Самнут? Разве крестьянину не положено засучивать рукава, чтобы заступиться за крестьянку?
— Моя госпожа, дело в том, что крестьяне ни на что не способны. Все зависит от золота и его власти. Один человек точно заметил, что сначала крестьянина надо довести до бедности, затем избить кнутом, если хочешь чего-то получить от него!
Однако губернатор по своей природе любил лихих и храбрых людей. Он сказал:
— Торговец отважный молодой человек. О его храбрости говорит то, что он пересек наши границы. Встретим его как гостя. Поприветствуем его с приездом. Если бы он был воином, я бы мог сразиться с ним, ибо мой меч так долго лежит в ножнах, что заржавел!
Принцесса Аменридис сказала с усмешкой:
— Судья Самнут, вы не посмели бы отказать ему в милости, ведь я его должница!
— Вы должница, ваше высочество? Не может быть!
Удивление губернатора рассмешило принцессу, и она рассказала, как увидела корабли, как, желая взглянуть на Золо, поднялась на корабль и выбрала это прекрасное ожерелье. Аменридис говорила тоном, свидетельствовавшим о том, сколь непринужденно и смело она способна вести себя и сколь она склонна добродушно подтрунивать. Удивление губернатора Ханзара исчезло, и он игриво спросил:
— Ваше высочество, почему вы выбрали зеленое сердце? Мы наслышаны, что белые сердца чисты, а черные — порочны. Что же означает зеленое сердце?
— Спросите того, кто продал это сердце! — рассмеявшись, ответила принцесса.
Исфинис, слушавший внимательно, но безучастно, ответил:
— Зеленое сердце, ваше высочество, является символом плодородия и нежности.
— Мне очень нужно такое сердце, — заметила принцесса, — ибо иногда мне кажется, что я столь жестока, что не без удовольствия проявляю жестокость сама к себе!
Судья Самнут тем временем рассматривал Золо и хотел привлечь к нему внимание невестки, но та не позволила отвлечь себя от ларцов с драгоценными камнями. Испытывая отвращение к внешности пигмея, судья сказал:
— Какая мерзкая тварь!
Исфинис заметил:
— Он принадлежит к расе пигмеев, которые думают, что на нас неприятно смотреть, и считают, будто Творец даровал нам искаженные черты и отвратительные конечности.
Губернатор Ханзар громко рассмеялся и заметил:
— Твои слова более странны, чем сам Золо, все причудливые животные и сокровища, которые ты привез.
Устремив на Исфиниса подозрительный взгляд, Самнут сказал:
— Видно, этот юноша внес смятение в наши умы своими фантазиями, ибо не остается сомнений в том, что такие пигмеи не имеют понятия о красоте и уродстве.
Принцесса Аменридис уставилась на пигмея, будто извиняясь за слова судьи, и спросила:
— Золо, как ты считаешь, мое лицо отвратительно?
Ханзар снова громко расхохотался, а сердце Исфиниса затрепетало перед неописуемой красотой и очаровательным кокетством принцессы. В это мгновение ему хотелось смотреть на нее вечно. Воцарилось молчание, и юноша догадался, что пора уходить. Опасаясь, как бы губернатор не выпроводил его, прежде чем он успеет заговорить о деле, ради которого прибыл сюда, он спросил:
