Вокруг было полно причудливых неровных колонн.
Или сталагнатов, соединивших пол и потолок пещеры.
– Именно поэтому Изначальное Братство Посвященных распалось, а на его обломках создаются Братства, принимающие в свои ряды избранных смертных, которым за верную службу дается посмертная жизнь и древние знания.
Что все-таки это было? Дмитрий пока не мог через память Феникса вспомнить все до конца, как ни старался. То ли это святилище одного из богов, без которых почему-то не умели обойтись люди, уже начавшие подминать под себя мир. То ли тайная цитадель какого-то Мертвого Братства, название которого никак не выцепляла из небытия ненадежная, сонная еще своя-чужая память.
Впрочем, место, где все происходило, было неважно. Важен был разговор, звучавший под сводами, которых не видно.
– Уже сейчас за влияние на человечество идут войны между новыми Братствами.
Новыми? Ну да, тогда Мертвые Братства только-только появлялись.
– И чем дальше, тем жестче и беспощаднее будет эта борьба.
В гулкой полутьме без потолка, окруженной колоннами-сталагнатами, их было трое. Двое Посвященных: просто Феникс и Феникс нового Братства. И один человек. Мертвый. Магистр. Говорил Феникс Братства. Говорил горячо, живо, убедительно.
– А в любой войне выигрывает сильнейший.
Дмитрий был просто Фениксом. Вернее, им был тот, другой, который сейчас снова живет в Дмитрии. И тот другой слушал. Пока – только слушал.
– Но истинная сила Братства, как тебе должно быть известно, измеряется количеством и силой Посвященных, входящих в него. Чем больше Фениксов и чем они сильнее, тем больше Живых Нитей сможет протянуть Братство своим адептам, желающим пережить смерть. И, следовательно, тем больше у него будет верных слуг. Ты сильный Феникс, Горс, и мы приглашаем тебя к нам.
Горс! Вот, значит, как его звали. Раньше. Тогда. В самом начале. В тот период Начала.
Память, словно накатывающая раз за разом морская волна, смывала песчаный налет времени и забвения, постепенно открывая все новые и новые детали. Дмитрий-Горс… нет, пожалуй, все-таки Горс – ведь тогда он был Горсом – придерживал на плече сумку пилигрима, сшитую из овечьей шкуры. Он собирался уходить из этих краев, где в последнее время появилось слишком много шумных людей и где все активнее проявляли себя тихие Мертвые Братья.
– Мы предлагаем тебе стать частью нашей силы. Лучшей ее частью.
– Лучшей? – усмехнулся Горс. – А кто предлагает? Ты, Мердок?
Да, точно! Мердок! Так звучало имя говорившего с ним Феникса Братства! Не очень сильного, кстати, Феникса. Во всяком случае, более слабого, чем Горс.
– Или он? – Горс кивнул на Магистра.
Тот пока стоял молча. Чуть позади. Но при этом смотрел на Горса прямо. Смело. Уверенно. Насмешливо. Обычный слуга при хозяине так смотреть на ровню хозяина не станет.
Магистр Мертвого Братства был в длинной просторной накидке, под которой могут быть укрыты и богатые одежды, и оружие, и колдовские предметы. Кто он? Какую роль играл Магистр на людях? Какой личиной прикрывался? Жрец? Маг? Колдун? Царь? Влиятельный вельможа? Военачальник?
– Мы вместе приглашаем тебя вступить в Братство, Горс, – мягко и вкрадчиво произнес Мердок. – И я, и Птеохотем будем рады видеть тебя в наших рядах.
Птеохотем… А так звали Магистра.
– Погасший Факел – уже сейчас одно из самых сильных Братств.
Ну да, конечно… Мердок и Птеохотем представляли интересы «факелов».
– А когда ты присоединишься к нам, мы станем еще сильнее.
– Когда я присоединюсь к вам? – Горс усмехнулся. – А если я не захочу увеличивать силу «факелов» своей силой?
– Ты сделал выбор в пользу другого Братства? – Взгляд Мердока сделался холодным, голос зазвучал сухо и жестко.
* * *
– Не стану скрывать, не ты первый предлагаешь мне новое Посвящение, – признался Горс. – Но никто еще не получил от меня согласие. И не получит. Я не намерен вступать в Братства Мертвых. Ни в одно из них. Я хочу остаться сам по себе.
– Думаешь, тебе это позволят?
– Я сумею за себя постоять.
– Да пойми же ты, Горс! – Мердок быстро терял терпение. – Уже началась дележка мира, в которой одиночке не достанется ничего. Ты что, хочешь вечно ходить с сумой пилигрима? – Феникс Мертвого Братства кивком указал на сумку Горса.
