Дмитрий заглянул в открытую крышечку.
– Тепловизор?
– Ага, – хмыкнул Метис. – Классная маскировка, правда? Кто и в чем заподозрит бомжа, вертящего в руках банку из-под пива?
В самом деле. Кто-то прячет тепловизоры в фотокамеры, навигаторы и мобильные телефоны, а кто-то поступает проще.
– При помощи этого, кстати, мы в лесу отличили тебя от мертвяков.
Все верно. Тепловизорный прибор – лучший детектор жизни. И смерти как ее отсутствия – тоже. Живой человек дает термографическую картинку, мертвый – нет. Вот только Феникса, аккумулирующего в себе жизненную энергию, собранную извне, при помощи тепловизора выявить не удастся: он ничем не будет отличаться от простого «жильца». Но Феникс, тем более Дикий, не принадлежащий никакому Ордену, – настолько редкая птица… В общем, у Вольных, похоже, и мысли не возникло, что Дмитрий может оказаться им.
Пока не возникло, во всяком случае. И заблуждение это следует впредь всячески поддерживать.
– В твоих преследователях жизни не было, а в тебе – была, – продолжал Метис. – В противном случае тебя бы тоже пришлось убить.
Где-то на периферии сознания промелькнула мысль о том, что Метис ошибается. Феникса убить не так просто.
– Еще вопросы? – подытожил Костян.
– Нет пока, – ответил Дмитрий. Он вдруг почувствовал жуткую усталость. Что и неудивительно: денек выдался не из легких.
Костян все понял сразу.
– Ладно, хватит разговоров, – распорядился он. – Метис, помоги новенькому устроиться, и накормите его там. А ты, Митек, отдыхай, пока есть такая возможность. Очень советую.
Ему выделили нары неподалеку от хлопотавшей у плиты молчаливой женщины. Тарелка неожиданно вкусного наваристого борща разморила Дмитрия окончательно. Он провалился в сон, как в воду. Только снилось что-то до одури странное. Сон был похож на жизнь. На чужую, давным-давно прожитую кем-то другим жизнь, которая становится частью твоей. Или частью которой ты становишься сам. Или уже стал. В этом сне Дмитрий был собой и не собой одновременно.
Между глав
– Люди уже не те, что раньше. Благодаря своей активности, настырности и плодовитости смертные побеждают саму смерть. Даже за тот краткий срок, который им отмерен, они успевают сделать многое, а их потомки сделают еще больше. Люди становятся все более многочисленными и обретают реальную силу, – пробивался сквозь плотную пелену времени чей-то глухой голос. – Человеческая раса поднимает голову. Скоро без всякой магии и тайных знаний она станет хозяйкой мира и, что самое главное, осознает себя ею. Этому процессу уже не воспрепятствовать.
Слова звучали разборчивее, голос становился громче…
– Зато можно стать хозяином для расы-хозяйки и удерживать ее в своей власти…
«Начинается!» – отстраненно подумал в своем странном сне Дмитрий. И спокойно принял это. Настолько спокойно, что сам удивился.
К нему возвращались забытые воспоминания многовековой, а может быть, и многотысячелетней давности. Вернее, не к нему, а к пробуждающемуся в нем Фениксу.
К уже пробудившемуся.
Бронский был прав. В критических ситуациях Дмитрия уже неоднократно спасали неосознанные умения и навыки, приобретенные в прошлых жизнях. Но это был лишь поверхностный слой. А вот теперь, похоже, всколыхнулся глубинный. Сознание и память Феникса.
Воспоминания, правда, были еще смутными и не очень четкими. Но это было именно то, свидетелем чему и участником чего когда-то являлся возродившийся Феникс. Сознание Дмитрия погружалось в его воспоминания целиком, без остатка.
Что ж, всегда полезно знать, кем ты был раньше, чтобы понять, что будет с тобой дальше. Сон-воспоминание, сон-явь продолжался, перенося сновидца в далекое прошлое.
– Тот, кто подчинит людей так, чтобы они даже не догадывались об этом, кто незаметно встанет во главе их общества и кто направит развитие их цивилизации, будет править миром. Тот же, кто останется в стороне, окажется ни с чем. И ему не помогут ни заклинания, ни бессмертие. Многие Посвященные уже поняли это…
Гулкое эхо плутало в просторной каменной зале, освещенной снизу холодными магическими огнями и с теряющимися во тьме сводами.
Или в необъятном подземном гроте.
