Новый день, и я снова оказалась пристегнутой к батарее, но теперь уже на металлическую цепь, о которую чуть не сломала зубы. Но я все равно продолжала ее грызть, в надежде, что одолею, как вчера поводок.
Времени, чтобы понять безнадежность моих действий, у меня ушло много, ровно до полудня. Того часа, когда должен был вернуться домой Малой, приходящий раньше Ма.
Когда он пришел, я радостно скакала, показывая своим видом, что рада его возвращению, и хорошо бы было меня отпустить. Но он молча прошел в свою комнату, откуда долгий час не выходил.
Я же в то время всячески крутилась, пытаясь вырваться, и в какой-то момент так запуталась, что невозможно было пошевелиться. Моя голова была прижата к батарее, которая еще и обжигала, а подвижными оставались лишь лапы, но бежать не удавалось, — я застряла!
Когда в комнату вошел Малой, я уже изрядно подустала от попытки высвободиться из горячего «капкана». Но когда Славик потянулся к моей и без того стянутой шее, я изо всех сил дернулась и укусила его. Мне и без того было плохо и страшно, еще и он лез со своими непонятными действиями.
Мой укус остановил его нападение, а мне придал уверенности, на мгновение отвлекая от основной опасности. Еще пара рывков с разворотом и мне удалось ослабить хват. Да, движения были так же скованны, но батарея уже так не обжигала.
В таком положении я дожидалась, когда вернется Ма и освободит меня из горячего плена. И, чудо случилось! Она вернувшись, сразу кинулась ко мне. Я была спасена и пулей кинулась к миске с водой, о которой мечтала, будучи прикованной к батарее.
И вот, спасенная и напившаяся, я неслась к своей спасительнице, чтобы выразить всю свою любовь. Но на моем пути появился Малой, что-то негативно рассказывающий Ма, от чего она переменила роль — из спасателя в преследователя. Мне снова приходилось уворачиваться от ее ударов, бегая по квартире. И я снова не понимала, что произошло и почему Ма такая злая? Кажется, она всегда себя так ведет, когда возвращается с охоты. Что же там с ней происходит?
Но на охоту меня не брали, а потому не было возможности познать эту тайну.
Когда Ма успокоилась и занялась своими привычными домашними делами, я снова решилась с ней «поговорить». Подойдя к стулу, на котором она сидела, я села рядом и написала, сообщая о своем затянувшемся стрессе и тревоге.
Ма повернулась ко мне и, не «читая» сообщения, стала ругаться. Возможно, я потревожила ее невовремя, чем и заслужила этот гнев, ведь, когда вожак отдыхает, вся стая бережет его покой. Но я не заметила, чтобы она спала, а потому и позволила себе с ней «заговорить», прося помощи.
Но снова не была «услышана» и растеряна, ведь не понимала, как еще можно донести сообщение о своих проблемах?
После вчерашней западни с батареей Ма сжалилась надо мной и больше не привязывала, оставив свободной. Правда, она и сама никуда не пошла, видимо, предыдущая охота прошла успешно и заваленного оленя нам хватит еще на несколько дней.
День был чудесным не только из-за отсутствия заточения, но и потому, что мы всей стаей поехали в гости.
Как я любила такие поездки!
И я вдоволь могла набегаться, а иногда, как сейчас, и получить в компанию какого-нибудь пса маминого друга. И Славик не маячил передо мной, занимаясь своими делами. И Ма была довольной и веселой, какой я видела ее очень редко.
А еще эти вкуснейшие запахи со стола, который люди накрывали на природе, дабы подкрепиться после большой охоты. Обидно только, но меня на эту охоту так ни разу и не взяли. Я всегда приходила в тот момент, когда мясо уже жарили на костре, заполняя воздух божественным ароматом.
