Теперь мир рухнул, сузился до его жадных рук. И я поняла, это не я и он, мужчина и женщина, это Бедлам говорит с Империей. Это унижение совсем другого масштаба, оттого оно так заводит его. Взять власть и взять женщину в его голове приведены к одному знаменателю. Он так и не ударил меня, хотя я продолжала вырываться, кусаться и царапаться. Я бы что угодно сейчас сделала, лишь бы он убил меня. Лишь бы не чувствовать, что он может сжимать мою грудь, будто я его собственность, девочка с улицы, с которой можно делать все что угодно за сестерций и даже больше — за два.
— Я убью тебя, — зашептала я. — А если не я, то мой бог тебя поразит, и еще больше сделает — поразит весь род твой.
Как ты поразил мой.
Его прозрачные глаза с расширенными от возбуждения зрачками снова смотрели будто сквозь меня, хотя рука стягивала с меня белье. И этот контраст — нездешний взгляд человека, только наблюдающего за всем и страсть его рук, испугал меня еще сильнее.
— Тогда ты проклинаешь собственных детей.
И это было худшим оскорблением, которое он мог мне нанести. Я укусила его в шею, надеясь перегрызть ему глотку, мне казалось, что я способна на это. Он надавил мне на горло, прижал к полу так, что воздух вышибло из легких. Кровь стекала с моих губ, его мерзкая кровь, которую он хотел смешать с моей.
Я не могла представить себе, что он человек, что у него есть хоть какие-то чувства, воспоминания, стремления. Он был создан, чтобы причинять мне боль, и только этот предельный эгоцентризм спасал меня от полного отчаяния.
Я отвела взгляд, чтобы не смотреть на него, и хотя так царапать его лицо и руки стало сложнее, но и часть страха ушла. Я изо всех сил сжимала колени, хватала его за руки, извивалась, и мне казалось, я могу сопротивляться вечно, и осознание этой силы даже приносило мне удовольствие. До тех пор, пока я не увидела руку моей сестры с пастью раны под грязным бинтом. Бледная рука, синеватые ногти, мертвая сестра.
Тогда я заплакала, понимая, что это не закончится никогда, сестры больше не будет, что бы ни случилось. Не будет никогда.
Мне показалось, будто я больше не контролирую свое тело, всего на минуту, но и этого было достаточно. Он раздвинул мне ноги, огладил по бедру, будто хвалил меня, движение было скорее неосознанное им самим, инстинктивное. Его пальцы вошли в меня, и я подумала, что от отвращения меня сейчас стошнит.
— У тебя раньше не было мужчин, — сказал он. В голосе его я услышала что-то, похожее на удивление. Удивление казалось единственной эмоцией, которую он мог выражать похожим на нормальных людей образом. Я снова вцепилась в него зубами, но мне казалось, что он не испытывает боли.
Я плюнула ему в лицо. Его крови в моем рту было больше, чем собственной слюны. Он явно не считал унизительность этого поступка. Собрал пальцами кровь, смешанную со слюной, смазал свой член и одним резким движением вошел в меня. Я сама зажала себе рот, чтобы не закричать. Ему было все равно, сколько шума я издаю, это был только мой позор.
От его резкого толчка, я проехалась спиной по луже крови моей сестры. Прежде я никогда не думала, что смогу пережить унижение и боль такой силы, но мир не остановился и не остановилось мое сердце. Я не умерла тут же, и мне оставалось только лежать под ним, ощущая его в себе. От него пахло кровью и землей, но еще чем-то густым и сладким, тем же, чем пах обезумевший Кассий, и от этого запаха мне становилось дурно.
Его отверженный народ был в Вечном Городе, а он, отвратительный мне до смерти, был здесь, со мной. Никогда прежде ко мне даже не прикасался никто из людей бездны, как мы называли их. Где-то глубоко внутри я считала, что мы принадлежим к совершенно разным биологическим видам. Я никогда не слышала о том, чтобы хоть кто-то из принцепсов жил с людьми бездны, а тем более, имел с ними детей. Я была уверена, что само мое тело отторгает все, что связано с ним. Пусть найдет себе женщину, которая будет ему равной и смотрит, как все здесь горит. Я испытывала злобную радость при мысли о том унижении, которое он испытает, когда поймет, что не сможет стать частью императорской династии через меня, что у нас не может быть детей.
