Вы не поражены? Погодите, доказательство Сан-А-Великолепного еще не кончено, мне еще скакать тридцать метров до камеры хранения всех идей, дети мои. Я сейчас воображу сцену. Перед тем как мы дернули звоночек папаши Фуасса, ситуация представлялась таким образом: папа Фуасса на лежаке в полном кризе. Внизу его мышка смотрит кетч по телеку в компании некоего господина, которого мы назовем «X» для удобства перемещения. Этот «X» вместе с дамой собирается кое-что переместить. И это нечто, я готов держать пари на брачную ночь в Праге, против открытия чекового счета по переписке; суть четырнадцать кирпичиков. Появляемся мы. Приятель мадам Ренар берет ноги в руки и затаивается. Старушка нас встречает, вводит и говорит, что идет предупредить основного. Она-таки идет его предупредить. Но предупреждает и своего дружка «X». Улавливаете, мои маленькие, страдающие запором тыковки? Можно продолжать? Уверены, что еще нет мозговой грыжи? Ну ладно! Наш поздний визит пугает сообщника. Он говорит себе, что самое время зацапать денежки, поскольку оные могут уплыть из-под носа с прощальным приветом. Он говорит это мамаше Ренар, которая поднимается наверх открыть сейф и схватить сок овощей[5]. Только там, в саду, между двумя персонажами происходит тюрлимбомбом. «X» цапает заступ по соседству и долбает по супнице возлюбленной. Она вырубается, но не откидывает копыта. Он приканчивает ее штыковым ударом, потому что дело срочное, собирает поспешно урожай и удирает. Конец первой главы.
— Скажите-ка, месье Фуасса, у вашей… компаньонки, кроме других комбинаций, была, полагаю, комбинация замка сейфа?
— Я ничего не скрывал от мадам Ренар. Это была женщина великих достоинств…
Он подпрыгивает.
— Деньги! — кричит он. — Не хотите ли вы сказать…
— Да, они улетели, и дверца сейфа зевает, как слушатели на лекции о борьбе с алкоголизмом. Я бы хотел спросить: ее кто-нибудь навещал?
— Да, иногда к ней приходил сын…
Я бросаю на Пинуша свой взгляд 69-бис, применяемый только в исключительных обстоятельствах.
— А сегодня вечером?
— Нет, он приходил на прошлой неделе. Сейчас он в рейсе на теплоходе «Франция».
— Больше никто не навещал вашу… э-э… домоправительницу?
— Абсолютно никто.
— Сегодня вечером вы никого не принимали?
— Нет, господин комиссар, никого.
Приход медика прерывает беседу. Бедный врач вошел без звонка и наткнулся на труп мадам Ренар. Он шумит и скандалит. Я выхожу к нему и разъясняю ситуацию.
— Вы не можете быть полезны этой даме, займитесь лучше Фуасса, — советую я.
Мои коллеги из комиссариата тоже появляются на сцене. Я излагаю события еще раз. Вскоре в загоне начинается большая суматоха. Воспользовавшись ею, я уединяюсь с преподобным Пино, чтобы кое-что обмозговать. Он серьезно выслушивает мою теорию, но вместо того, чтобы согласиться, качает головой.
— Слушай, Сан-А, конечно, есть что-то верное в твоих предположениях… но…
Он выковыривает ногтем скопившуюся в углах глаз муть, вытряхивает из усов остатки яичного желтка и продолжает:
— Если визитер был, то как он приехал? Когда мы прикатили, никакой машины на улице не стояло. И вокзал отсюда далеко…
Я морщу лоб. Он прав. Непрошеный посетитель, ибо не забудем, что «X» находился здесь тайком, обязательно должен был запастись средством передвижения… По крайней мере… При условии, что не живет совсем рядом.
Излагаю это Писуну. И опять не получаю полного одобрения.
— Все-таки есть одна вещь, которая меня беспокоит, — выдает он.
— Давай!
— Ты говоришь о тайном посетителе. Тайном, потому что Фуасса не знал о его присутствии, согласен?
— Да, ну и что?
— Ну, видишь ли, наносить визит даме и устраиваться перед телевизором с сигаретой в клюве, тогда как хозяин, о котором идет речь, в это время в комнате наверху?..
Он прав, Пинюшкон, это неправдоподобно. Лапоть я, что сам не додумался. Так завелся, сопоставив факты о сигарете и губной помаде!
В свою очередь Невозмутимый приступает к удивительной демонстрации логики.
— Одно из трех, — провозглашает он. — Или дама курила и напомадилась только после нашего звонка. Или курил Фуасса. Или был гость, только вовсе не тайный.
