Волга родная: Сказки народов Башкирии, Татарии и Чувашии - страница 141

Подвел Удикан мать к отцу, а потом махнул белым платком, и небо словно бы тучами закрыло. Но нет, это не тучи — это прилетели ковры-самолеты. Эдикан с Удиканом посадили всех на ковры-самолеты и полетели в свое царство. А когда прилетели — открыли для всех все двенадцать амбарных дверей — каждый мог зайти и взять, что хотел. Богатства было так много, что и после этого его ещё хватило для пира на весь мир.

На том пиру я был. Видел, как Эдикан с Удиканом нажали на перламутровую кнопку, и полилась над городом веселая песня. Говорили, что песня эта была слышна не только в городе, но и во всём царстве-государстве. Кто-то говорил, что слышали её даже через семь государств в восьмом.

Полный серебряный ковш с шербетом поднес мне Эдикан на пиру и просил рассказать вам эту сказку. Мне бы хотелось, чтобы она вам понравилась.

Давным-давно жили-были старик со старухой. У них ничего не было, кроме ветхой избенки на подпорках да одного ягненка. Весь свой век они прожили мирно и дружно, а детей не имели. Тужили старик со старухой о своем несчастье и молили бога, чтобы он дал им ребенка.

Вот однажды явился старухе во сне Пихамбар[78].

— Целый век прожили вы в мире и дружбе, — сказал он старухе, — целый век были самыми несчастными людьми на белом свете. И за это вы получите на старости лет сына-богатыря. Идите, — сказал он, — перед восходом солнца к дубу Киремети[79], принесите ему в жертву вашего ягненка, а потом возьмите с собой домой кусочек коры этого дуба. Заверните его в чистую тряпицу и положите на ночь в квашню. И наутро появится у вас в квашне сын-богатырь.

Так и сделали старик со старухой. Пошли они к дубу Киремети, принесли ему в жертву последнего ягненка, взяли с собой кусочек коры священного дерева и дома заквасили в квашне. А наутро вылупился из коры сын-богатырь, ростом с пальчик. Назвали его родители Иваном.

Растет Иван не по дням, а по часам. Чувствуется в нем сила богатырская, отвага молодецкая. Съедал он за один присест три каравая хлеба и выпивал полную бочку воды. Всё, что было у родителей в запасе, съел Иван в течение недели. Когда у родителей не оставалось ни зернышка, Иван спросил у отца:

— Почему вы так плохо живете?

— Потому, сынок, бедно живем, что не было в нашей жизни счастья, — ответил старик.

— Ну так я, — сказал Иван, — пойду искать то, чего вы весь свой век найти не смогли. Я найду его.

Отправился Иван-богатырь в путь-дороженьку искать счастье. Идет он по большим дорогам да тропинкам. День идет, два — всё степь да степь. Кругом ни души.

Прошел Иван сотни верст и только на седьмой день вышел к удивительному саду у медного озера. Все яблони в саду бронзовые, листья на них бархатные, а плоды из красной меди.

«В этом саду, должно быть, спрятано счастье моего отца», — подумал Иван и смело перепрыгнул через медный забор в дивный сад. Видит Иван: все плоды на деревьях пляшут, листья хлопают ладошками, а посередине сада — большой ток из жёлтой меди и рядом с ним медная избушка. Сорвал Иван с ветки одно медное яблоко и зашагал к избушке. Входит он в избушку, а в ней никого нет, только пахнет жареной бараниной. Ивану страшно захотелось есть, ведь он уже целую неделю не брал в рот ни крошки. Недолго думая, он вытащил из печки баранину и съел её до косточки. После еды он сразу почувствовал усталость, лег на кровать и захрапел богатырским сном.

Долго ли, мало ли он спал, как вдруг проснулся от оглушительного шума и неистового свиста. Открыл глаза Иван и видит: дверь сорвалась с петель, и в избу влетел лохматый орел весь в медных перьях, злобно ругаясь:

— Кто осмелился зайти сюда без моего ведома? Выходи!

Посмотрел Иван на орла и почувствовал в себе отвагу молодецкую, силу богатырскую.

— А ежели я! — воскликнул он гордо и подошел к медной птице.

— Ага, это Иван-богатырь! Знаю, слышал про тебя, — сказал орел с угрозой. — Теперь тебе не уйти отсюда живым!

— Что же, хочешь драться? — спросил Иван.

— А как же? — ответил орел. — Выйдем на волю, пойдем на медный ток.

Вышли они на ток и стали друг против друга.

— Начинай! — сказал орел.

— Нет, — возразил Иван, — по чувашским обычаям, начинает тот, кто вызывает драться.