Волга родная: Сказки народов Башкирии, Татарии и Чувашии - страница 124

— Женщин больше, — отвечает сова.

— Это почему же их должно быть больше?

— А потому, что я не считаю мужчиной того, кто на поводу у своей жены ходит.

— Правильно, — говорит царь. — Значит, всё-таки их больше.

За мудрость царь птиц пощадил сову, более того, сделал её своим визирем.

Как-то лиса проходила мимо дерева и видит: сидит на вершине петух. Говорит ему лиса:

— Эй, друг, может, спустишься вниз? Помолились бы вместе.

Петух отвечает:

— Там за деревом спит мулла-имам[74], разбуди-ка его!

Лиса взглянула и видит: лежит за деревом собака. Испугалась и — бежать.

А петух вслед кричит:

— Куда ты? Давай помолимся вместе!

Лиса в ответ:

— Подожди немного. Я вернусь. Забыла омовение совершить. — Махнула хвостом и была такова.

В незапамятные времена Луна и Солнце хотели стоять вдвоем всегда на одном месте. Созвали они сходку всех птиц и зверей. Никто не стал возражать желанию, все подписались.

И только одна птица, летучая мышь, не подписалась.

— Ты что не подписалась? — спрашивают её.

— А потому, — говорит летучая мышь, — я не подписалась, что если они оба будут стоять на одном месте, то ветер будет дуть всегда в одну сторону и деревья вырастут кривые. Кроме того, и хлеб будет расти только там, где солнечно, а в тени — вовсе нет.

— А ведь правда, так и будет, — говорят птицы и звери.

Чтобы этого не допустить, вынесли они новое решение, которое гласит: «Луне и Солнцу на одном месте не стоять, а ходить порознь и вокруг Земли кружиться».

Солнце очень обозлилось на летучую мышь и сказало: «Я тебе не позволю летать и ходить при мне».

Луна была более, спокойная и ничего не сказала. Вот поэтому летучая мышь днем не появляется, лишь только ночью летает.

А все звери, птицы, даже люди все одобрили кружение Луны и Солнца. И хлеба стали хорошо расти.

В давние времена жили, говорят, на свете старик со старухой. Были у них одна лошадь и один бык. А из мелкого скота — коза и овца.

Старик день и ночь работал в поле. Запряжет быка и погоняет без передыху. Вскоре бык совсем выбился из сил и захворал.

Старик взял да и зарезал быка. А лошадь приуныла: «Теперь, пожалуй, за мной черед…»

Крестьянам раньше тяжело жилось. Вот и старика бедность одолела. Понадобились деньги — и продал лошадь.

Остались теперь у него коза да овца. Как-то раз старики советуются меж собой: «Быка зарезали, лошадь продали. Не прокормить нам уж больше скотину. Надо и овцу с козой — на мясо». Услыхали это коза и овца, обсуждают вдвоем: «Да, кажется, и до нас дошел черед. Давай убежим!»

Рано утром, когда хозяева ещё спали, тихонько вышли они со двора. Коза прихватила с собой мешок, повесив его на рога.

Идут они, идут, уже и день проходит, ночь наступает. Подходят к дремучему лесу. В кустах на опушке находят волчью голову и кладут её на всякий случай в мешок.

Идут дальше и скоро замечают в чаще огонек. Подходят ближе, а это костер горит и вокруг него — десяток волков.

Сварили волки в большом казане кашу, сдобрили маслом и едят. Как увидели козу с овцой, так глаза у них и разгорелись.

— Ну и ну! К нам еда на собственных ногах явилась, — говорит один из волков. — После каши полакомимся бараниной да козлятиной.

Коза смекнула, куда дело клонится, и кричит громко:

— Ме-ме, ме-ме, двенадцать волчьих голов в суме! — Вытаскивает волчью голову из мешка и считает вслух, перекладывая одну и ту же голову туда и обратно:

— Одна волчья голова, две волчьи головы, три волчьи головы…

Волки страшно перепугались. Потом самый старший незаметно скрылся в темноте. Другие ждали его, ждали его, не дождавшись, тоже стали один за другим исчезать. Так все десять и убежали. А коза с овцой досыта наелись каши и переночевали у костра. Проснулись утром, решили: «Нет, не сможем мы так прожить. Уж как-нибудь одних нас прокормят старики», — и вернулись к своим хозяевам. Говорят, до сих пор живут они вместе.