— Да, бабуля, нелегко. А куда это ты с ведром идешь? — спрашивает солдат.
Да никуда, сынок. Знаешь ведь, у бедных людей одна забота, как прокормиться.
Сварила я браги, да продать не удалось. Завтра в рот нечего взять, не знаю, как и быть, — вздохнул Тимер.
Достал солдат из кармана две копейки:
— Если нетрудно, дай мне отпить браги на эти деньги.
— Не надо денег, сынок, оставь их себе на спички. Я хоть и голодна, да не в такой неволе, как ты. На, выпей за сына моего! — И Тимер, наполнив ковш, подал его солдату.
Тот жадно осушил ковш до дна. Побеседовали немного. Солдат захмелел и вошел во вкус:
— Бабуля, неловко просить, но угостила бы еще, а?! Тимер снова наполнил ковш, а сам присел на скамейку у стены. После второго ковша оживился солдат, присел рядом с Тимером, стал жаловаться ему на тяготы службы у падишаха и попросил:
— Если кто спросит, скажешь, что я твой сын.
В это время изнутри послышался голос:
— Эй, ты с кем там разговариваешь?
Тимер, сделав вид, что испугался, вскочил с места. А солдат со словами: «Не бойся, бабуля, это мой товарищ, он быка сторожит»- усадил Тимера и стал звать сослуживца:
— Выйди сюда, тут мама мне кое-что принесла.
Ворота раскрылись, и другой стражник тоже угостился из ведра.
— Я заплачу тебе, — горячился первый солдат, подмигивая Тимеру. — Мать, здесь нас могут увидеть, давай зайдем внутрь. Напоишь и моих товарищей.
— Боюсь, сынок, падишах узнает, — притворно охал Тимер, входя в ворота.
А стражники успокаивают:
— Не бойся, здесь падишах не появляется. Кроме вас, тут ни одной собаки!
Так Тимер напоил допьяна всю стражу, остатки выпил для храбрости сам, вынул из двенадцати карманов двенадцать ключей и увел быка. Вернувшись на квартиру, быка зарезал, мясо отдал варить хозяйке. Шкуру и ведро бычьей крови спрятал в укромном месте, досыта поел мяса и улегся спать.
А падишах в ту ночь маялся бессонницей. Он всё думал о Тимере, ворочался с боку на бок и заснул лишь под утро. Наутро, даже не завтракая, пошел первым делом взглянуть на быка. Все двенадцать солдат, страха затаив дыхание, стояли на своих постах.
Падишах заглянул в хлев, а там ветер гуляет!.. Заорал падишах на стражу:
— Спали, бездельники? Упустили Тимера!
— Не спали мы, ваше величество, но ничего не знаем, — в один голос заявили те. О том, что были пьяны и лежали вповалку, конечно же, признаться падишаху побоялись.
Падишах направил визирей к Тимеру за быком.
А тот им заявил:
— Что с возу упало, то пропало. Я крал быка не для падишаха, а для себя. Мясо уже продано.
Визири, вернувшись, всё слово в слово передали падишаху. Тот от злости надулся как индюк:
— Я этому прохвосту должен отрубить голову во что бы то ни стало!
Три дня, три ночи провел он без сна и наконец придумал ещё одно испытание для Тимера. «На сей раз головы ему не сносить!» — радовался падишах.
Вызвал он Тимера к себе и говорит гневно:
— Вздумал посмеяться надо мной? Быка зарезал! Тебе это так не сойдет с рук! Дам тебе ещё одно задание, не справишься — голову долой!
— Царское слово для меня закон, — отвечает Тимер. — Говорите!
— Есть у меня восемнадцать солдат. Укради их одежду так, чтобы они сами не заметили и чтобы это было днем! — говорит падишах.
— Будет сделано! — отвечает Тимер и уходит.
— Уж теперь-то тебе не спастись. И солдатам накажу, чтобы были начеку, — бормочет падишах ему вслед.
А Тимер до полуночи поспал, поел-попил и, взяв с собой бычью шкуру, отправился в сад падишаха, где тот каждое утро прогуливался. Сад этот был хорошо ухожен и окружен водой. Со стороны он казался зеленым островом. Тимер погрузил бычью шкуру в лодку и переправился на тот берег. Солдат на мосту его не заметил. В саду Тимер срубил четыре кола и, зайдя в воду, воткнул их в дно. Затем сверху натянул бычью шкуру и укрепил голову. Издалека теперь это сооружение было точь-в-точь похоже на живого быка.
Светало. Тимер спрятался за дерево и стал наблюдать. Как обычно, солдаты падишаха в восемь утра пришли в сад. Один из них, озираясь по сторонам, заметил в воде быка и закричал:
— Братцы, а зря нас падишах ругал! Вон его бык застрял в воде!..
