— Я каждое утро просыпаюсь с мыслью, что ты зря это сделала, — прошептала юная калека. — Как можно выходить замуж за человека, которого не любишь? И хуже всего — когда ты твердишь, что это ради нас, ради меня! Какая мне разница, если я все равно уйду в монастырь?
— Сменим тему! — оборвала ее Клер. — Я получила год отсрочки. Папа сжег долговую расписку, а я — я не пешка, которую игрок ставит, куда ему заблагорассудится. Я согласилась на этот брак, я заключила с Фредериком контракт. По своей собственной воле! Я не потерплю, чтобы эти господа мною распоряжались!
Бертий нервно сморгнула:
— Ты относишь к «этим господам» и отца тоже?
— Да, но его я простила. Я знаю, что он повел себя так, потому что не знал, как быть, и очень испугался. И потом, год — это долго. За год много чего может случиться. Но даже если я умру, отец ничего не будет должен Фредерику!
— Чушь! — воскликнула Бертий. — Запрещаю тебе так говорить. Лучше б сходила к Базилю, узнала, как поживает Жан.
Клер обеспокоенно прижала палец к губам.
— Чш-ш-ш! Мама может услышать! Он наверняка уже уехал. Я сто лет даже имени его не произношу… Когда он прикасался ко мне, это было так странно, даже немного болел живот… Я потом думала о нем день напролет, и сердце стучало, как сумасшедшее…
Чуть завидуя кузине, Бертий отвечала тихо:
— Я почувствовала что-то похожее, когда Бертран Жиро поцеловал мне руку, помнишь? Он коснулся губами моих пальцев — нежно, и было так приятно…
Она улеглась на постель, закинула руки за голову. На ней была шелковая ночная рубашка без рукавов, открывавшая подмышки с белокурым пушком волос. «Какая жалость, что это изящное, красивое тело никогда не узнает сладости мужских ласк!» — подумала Клер.
Ни Ортанс, ни Колен, ни даже Базиль представить не могли, какими признаниями, романтическими мечтами и дерзновенными речами обмениваются кузины, связанные друг с другом жестокой судьбой. До несчастного случая, лишившего Бертий родителей, она и Клер виделись всего раз — на похоронах деда по отцовской линии. Брат Колена Руа очень молодым уехал на юг Франции и Шаранту посетил только по этому случаю.
— Расскажи еще про Понриан! — попросила Бертий. — Множество книг, статуэтка Дианы…
— Ты будешь жить там со мной! — объявила Клер. — И сможешь любоваться всеми этими красотами, пока тебя от них не затошнит!
Во дворе залаял Соважон. Послышался голос Фолле, который звал пса, потом еще один — звучный, низкий. Клер спрыгнула с кровати.
— Это Базиль! Но он же никогда не приходил на мельницу! Я вниз!
Она слетела по ступенькам, как была, босая. Пробежала через кухню. Этьенетта начищала медный таз, потому что назавтра Клер запланировала варку вишневого варенья.
— Базиль, входи! — крикнула она с порога. — Я забыла обуться! Соважон, место!
Девушка очень обрадовалась, увидев посреди двора своего старого приятеля. Высокий, чуть нескладный, Базиль был в своем коричневом полосатом костюме и видавшей виды шляпе-канотье, которую он приподнял в знак приветствия. Подошел, подал ей руку.
— Ну здравствуй, Клер! Пришел с тобой поговорить. Ты ведь ко мне не заходишь…
Клер жадно всматривалась в его лицо — так ей не терпелось узнать, что привело его на мельницу. Этьенетта перестала тереть таз и таращилась на них, приоткрыв рот.
— Прогуляемся и поговорим, — предложила девушка. — Например, к каналу.
Она надела сабо, в которых обычно работала в саду, и увлекла старого приятеля к реке. Базиль, который все это время словно прислушивался к чему-то, сказал:
— Сколько все-таки шума от мельницы! Как вы это терпите?
— Иногда стук слышен и ночью. Это колотушки, которые измельчают сырье. А вот три мельничных колеса, как мне кажется, не шумят, а поют. Мы привыкли, Базиль, и уже этого не замечаем.
Мужчина окинул Клер взглядом. Сегодня она собрала волосы в хвост, под ленточку, но надо лбом порхало несколько непослушных прядок. Белое платье очень простого покроя подчеркивало ее формы.
— Клер, я не собираюсь ни читать тебе мораль, ни критиковать, но друзей вот так, без серьезной на то причины, не забывают! Мы с тобой всегда были друг с другом откровенны и честны. Эта история с помолвкой… Это правда? Сначала я решил, что у моей девочки случился нервный срыв и она нагородила всякой ерунды. Но ты уже месяц безвылазно сидишь на мельнице, а я все жду, когда ты проедешь мимо. Соважон к нам тоже носа не кажет. Жан думает, что ты его презираешь!
