— Значит, — продолжал Джастин, — вам известно, для чего создавались эти пирамиды?
— Как памятники фараонам…
— Точнее, Майкл, пирамиды стали первыми капсулами для замораживания!
Майкл потер щетину на подбородке:
— Может, потрудитесь объяснить?
— Я не имел в виду криокапсулы для сохранения жизни в современном смысле слова, — ответил Джастин. — Но взгляды на жизнь у древних египтян не слишком отличались от ваших или моих. Они тоже считали: если удастся сохранить тело, можно будет воскресить его в лучшем мире. И они также прихватывали с собой все, что хотели бы иметь в следующей жизни. — Джастин помолчал. — Но главное — сохранить тело! Невольно задаешься мыслью: не знали ли древние египтяне какой-то передовой, незнакомой нам методики замораживания? Но я отвлекаюсь… Итак, фараоны верили: они могут сохранить свое тело и столько богатства, сколько они смогут взять с собой. Так они сумеют неплохо прожить в следующей жизни.
— Значит, вы в каком-то смысле видите себя современным фараоном?
— Не совсем. Я не считаю себя божеством, я не родился богатым и, уж конечно, перед смертью не отдал приказ похоронить вместе с собой всех своих домочадцев. Однако, признаю, определенное сходство есть.
— Значит, фараоны послужили для вас источником вдохновения?
Джастин широко улыбнулся:
— Да, фараоны поистине послужили для меня источником вдохновения. Они вселили в меня страх.
— Боюсь, Джастин, я не настолько разбираюсь в древней истории, чтобы понять ход ваших мыслей.
— Помните, сколько мумий фараонов на самом деле нашли в их пирамидах?
— Кажется, двух или трех…
— Скажите лучше: ни одного.
— А как же Тутмос?
— Он принадлежал к более поздней династии, которая усвоила важный урок. Что сообщаешь миру, когда строишь пирамиду и набиваешь ее ценностями? Позвольте мне, — продолжал Джастин, видя, что Майкл собирается ответить. — Вы, проще говоря, кричите на весь мир: «Эй, смотрите, вот он я — мертвец с кучей сокровищ!»
— Хороший довод, — кивнул Майкл.
— Ни одна древняя пирамида не дошла до нас в целости и сохранности. До Тутмоса пирамиды грабили на протяжении более тысячи лет. Поэтому новые фараоны приказывали строить тайные гробницы, в которых их тела сохранялись бы в неприкосновенности. Таким образом, они значительно увеличивали свои шансы на следующую жизнь.
— Значит, в вашем понимании «Луна» равнялась «пирамиде».
— Вот именно! — Джастин все больше осваивался. Хотя с годами он привык не любить журналистов, даже так называемых «солидных», это интервью отличалось от остальных, потому что ему предоставили возможность поделиться соображениями, которые триста лет назад он не мог бы доверить никому. — Согласись я, чтобы меня отправили на Луну, — продолжал он, — мне пришлось бы сообщить правительству о своем решении и о дне запуска. Пошли бы инспекции, проверки… Весь мир узнал бы, что я потратил целое состояние, чтобы меня похоронили на Луне, и любой придурок, владеющий ракетой или желанием проверить, правда ли у меня там куча сокровищ, мог бы меня прикончить.
— Поэтому вы вырыли могилу, — сказал Майкл, который начал догадываться.
— Небольшое уточнение. Я построил полностью автономный модуль для сохранения жизни, который похоронил в могиле.
— Дело не в словах. Вы получили то, к чему стремились, — анонимность.
— Да. И чем больше анонимности, тем лучше. Вы хотите знать, почему Тутмос пролежал нетронутый столько тысячелетий? Он был таким маловажным правителем и жил так недолго, что о нем скоро все забыли. И прежде чем вы зададите следующий вопрос, я отвечу сам. Если можно так выразиться, я был во многом похож на Тутмоса. Да, я был богат и обладал какой-то славой, но в ходе истории я был просто точкой на экране радара.
— Не просто точкой, Джастин. Мы до сих пор неплохо знаем вашу жизнь.
— Майкл, уверяю вас, так вышло по счастливой случайности. Мне повезло: я исчез в такое время, когда средства массовой информации писали практически обо всем, и я, как ни странно, думал, что хуже уже не будет.
Майкл расхохотался:
— Вы правы!
— Кроме того, — продолжал Джастин, — во время Большого Краха, очевидно, было стерто целое море информации… Вот почему я оставался на виду, словно вишенка на кремовом торте. Уверяю вас, в мое время я был хорошо известен. Но, как гласит пословица, «миллиарду китайцев на это наплевать».
