— У вас есть время, пока я иду к машине.
— Что вы чувствуете после того, как поймали двух злоумышленников, пытавшихся устроить диверсию на заводе в Элкгроуве? — спросил репортер, следуя за ним по пятам.
Себастьян поправил свой смартфон и склонился к уху Джастина.
— Десять минут назад… — шепнул он. — Извините… отвлекся.
Джастин не замедлил шага и ни разу не оглянулся на репортера.
— Это вопрос законов, а не чувств, — ответил он. — Следующий вопрос!
— Почему вы во второй раз за три недели посещаете известнейшего онколога?
Джастин остановился, обернулся к репортеру, которого как будто такая реакция удивила больше, чем то, что он сейчас в самом деле услышит ответ.
— Хотите эксклюзивное интервью со мной? — спросил Джастин.
— Вы серьезно? — воскликнул репортер. Для начинающего журналиста эксклюзивное интервью человека, который вообще редко допускает до себя прессу, стало бы невероятной удачей.
— Серьезнее некуда, — ответил Джастин. — Смертельно серьезно! — Он заметил, как поморщился Себастьян. — Да или нет?
Репортер обдумал все за и против:
— Только не требуйте особого обращения и не говорите мне, что давать в печать, а что — нет.
Джастин кивнул в знак согласия:
— Одно условие. То, что вы видели сегодня, вы придержите до того момента, как мы закончим наше интервью.
— Если только оно состоится в течение следующих двух дней, — не растерялся репортер.
— Дайте Себастьяну номер, по которому он сможет с вами связаться в течение часа.
Не нужно было говорить о том, что, если помощник Джастина не свяжется с репортером, тот сразу предаст огласке свои подозрения. Репортер дал Себастьяну свою визитную карточку и заверил, что его сотовый телефон у него всегда включен.
Сев в лимузин, Себастьян нахмурился:
— Извините, сэр, не знаю, как он пронюхал про ваш визит в клинику, но я непременно найду источник утечки.
— Не волнуйтесь, через месяц он будет работать на меня.
— Не думаю, что вам удастся его подкупить.
— Скорее всего, вы правы. Но я не собираюсь предлагать ему взятку. Я намерен предложить ему работу. Я владею газетой, думаю, он справится.
— Сэр, он видел, как вы выходите из кабинета онколога. Что еще тут домысливать?
— Он, разумеется, рано или поздно все выяснит. Вот почему я сам ему расскажу. А теперь просветите меня. Кто пытался устроить диверсию на заводе в Элкгроуве?
Себастьян, видимо, хотел возразить, но передумал. Он давно усвоил: нельзя мешать боссу в осуществлении его всегда тщательно продуманных планов.
— Диверсию, — ответил Себастьян, — устроила группа рабочих, недавно уволенных с местного автомобильного завода.
— Дальше!
— Очевидно, они насмотрелись передач о том, как ваш завод отнимет у американцев работу. Фигурально выражаясь, они сложили два и два, и у них получилось пять.
— Неужели никому из них не пришла в голову простая мысль, что даже если бы на моем заводе нужны были люди, я нанял бы рабочих-иностранцев… а американцам не досталось бы ни одного рабочего места, в том числе и местным жителям, которые строили завод?
— Нет, сэр, по-моему, никто из них до этого не додумался. Ущерб оказался минимальным, все уже восстановлено. Мне кажется, мы можем повысить свой рейтинг в глазах общественности, если не станем подавать в суд на злоумышленников, на этих несчастных безработных… тем более что скоро праздники.
Джастин не выдержал:
— Себастьян, за глупость и невежество надо платить! Тогда, возможно, подобных случаев больше не будет. Мы подадим на них иск на максимальную сумму, и пусть жители Элкгроува знают, что строительство следующих очередей завода и их налоги зависят от того, как сурово они накажут этих идиотов. — Видя, как огорчает Себастьяна его гневная отповедь, Джастин немного смягчился: — Извините, Себастьян… идиотов, доведенных до отчаяния.
Себастьян решил бить на жалость и попробовать переубедить босса.
— Они ведь просто несчастные люди, которые готовы на все… на все, что угодно… лишь бы им жилось получше. Они не причинили заводу серьезного ущерба, а их реакция, пусть и незаконная, была вполне естественной.
— Как же, естественной! — отрезал Джастин. — Именно такая вот реакция и склонность остальных мириться с подобными действиями приведут наш мир… к краху. — Последнее слово Джастин произнес почти шепотом и глубоко задумался.
