Уорбертон повернулся к Ирме:
— Дорогая, я умираю от любопытства… Как вам удалось уговорить его?
Не слушая Уорбертона, Ирма наблюдала за своим бывшим. Судя по выражению его лица, он довольно быстро понял, как она уговорила Председателя снабдить ее нужными сведениями. Она подалась вперед.
— Пол, не скрою, почти всегда ты меня переигрывал. Зато я переиграла тебя в главном… Если тебя это утешит, — продолжала она, вставая, — у меня по-прежнему остается всего одна акция Председателя. Правда, больше мне и не требуется…
Она вышла из кабинета. Больше она никогда не видела своего бывшего мужа.
До судьбоносного пари Ирма ни разу не задумывалась о том, почему такой богатый и влиятельный человек, как Председатель, не владеет — более того, не может владеть — ста процентами себя самого. Скорее всего, думала она, ему принадлежат шестьдесят-семьдесят процентов, но вряд ли больше. Даже если теоретически он или любой другой способен выкупить до девяноста пяти процентов своих акций, пять процентов его пакета по закону являются собственностью государства. Как ни малочисленны функции государства, оно заботится о своих гражданах, а за любую заботу надо платить. В третьем разделе пятой статьи конституции недвусмысленно заявлялось: «Все люди, рожденные в Земной конфедерации, получают статус корпорации с капиталом в 100 тысяч акций. 20 тысяч акций переходят к родителю/родителям, опекунам или лицам, их заменяющим, 5 тысяч акций переходят к государству. Государство никоим образом не имеет права ни увеличивать, ни уменьшать пай гражданина». Последняя поправка была не случайна. Увеличение или сокращение пая, передаваемого государству, могло, с одной стороны, привести к тирании, а с другой стороны — к банкротству. Она вспомнила комментарии своего профессора по поводу Декларации об инкорпорации в целом. «Помни, Ирма, — говорил профессор, — после Большого Краха мы усвоили самое главное. Только одно опаснее слишком сильного государства — слишком слабое государство!»
Ирма любила старика и до сих пор привлекала его в качестве платного эксперта, если для статьи требовалось чье-то авторитетное мнение.
Выигранная ею акция сыграла немаловажную роль в ее жизни — ее котировки стремительно возросли. Только на прошлогодние дивиденды можно было устроить себе отпуск на Луне. Кроме того, ей наперебой звонили перкеры, все предлагали выкупить у нее последнюю оставшуюся акцию Председателя по цене, значительно превышающей рыночную, — предложение заманчивое, учитывая, что Председатель котировался выше любого другого гражданина Земной конфедерации. Нет, Ирма ни за что не продаст свою акцию! Ни за какие деньги. Она так выложилась ради нее — и в профессиональном, и в эмоциональном смысле, — что с этим не сравнятся никакие деньги. Однако профессиональная гордость также не была ей чужда. Сейчас Ирма охотно поставила бы на кон свою единственную акцию на то, что небольшая история, которая разворачивается — кто бы мог подумать! — в крошечном Боулдере, штат Колорадо, значительно важнее, чем склонны полагать местные средства массовой информации.
— Майкл, Энрике, Сондра, а ну-ка, все сюда! — послышался в общем зале голос Ирмы.
Как и в большинстве современных организаций, в «Ежедневных земных новостях» прижился принцип наставничества. Опытный наставник и сам писал материалы, и редактировал творения группы учеников. Все выступали соавторами, подписи под статьями размещались в порядке личного вклада. Лет через десять ученики либо сами становились журналистами-наставниками, либо искали себе более хлебное место работы. Издание Ирмы было уникальным. Ей удалось воспитать группу кадровых сотрудников — в сущности, ее подопечные охотно соглашались надолго сохранять статус учеников, хотя обладали богатым опытом. Ученики тянулись к ней, потому что Ирма умела раскапывать сенсации и честно указывала их фамилии в списке соавторов. В редакции царила живая, интересная рабочая обстановка. Возможно, ее ученики и получали меньше, но престиж в сочетании с возможностью потрудиться на наставницу калибра Ирмы стоил жертв.
