— Есть один молодой человек по фамилии Лампль, — уступил я. — Он вроде довольно порядочный; звезд с неба не хватает, но порядочный. По-моему, ей он даже нравится.
— Так за чем же дело стало?! — Она дернула за шнурок звонка. Когда появилась горничная, Ида спросила, не хочу ли я кофе, и я сказал: да, спасибо.
— Очень вас прошу, дорогой профессор, — умоляющим тоном сказала она и потянулась, чтобы коснуться моей руки.
— Я должен подумать.
Вроде бы на этом она и успокоилась. Попросила у меня прощения за свою невежливость — что не осведомилась, мол, о моем здоровье и делах. И то и другое в порядке, рассеянно ответил я; мои мысли были заняты другим. На самом деле я чувствовал себя очень несчастным, потому что Марта пребывала в мрачном, безысходном настроении. Совокупления между нами происходили нечасто и с ее стороны были пассивными. Я знал, что она тоскует по утраченной любви, а еще сильнее — по утраченной дружбе. Прервав их дружбу так, словно ей была грош цена, Бауэр нанес сильный удар по самовлюбленной гордости Марты.
Горничная принесла кофе. Ида его разлила по чашкам.
— Спасибо. Я постараюсь сделать что смогу с Анной, — медленно сказал я, — если вы поможете моей жене.
— Каким образом?
— Эта ссора между ней и вашим отцом — сплошная глупость. Дружба с ним была очень важна для нее. Я дважды ему писал, приглашая нанести нам дружеский визит, но не получил в ответ даже уведомления. Вы можете воспользоваться хорошими отношениями с родителями и, например, пригласить и нас, и их на простой обед сюда или в какое-то другое место. Отец вам не откажет — он испытывает перед вами чувство вины за то, что использовал вас как товар для обмена.
Она не донесла чашку до рта, взгляд ее устремился куда-то мимо меня.
— Думаю, что это было бы не очень мудро. Честно говоря, мне кажется, что фрау профессорша слишком сильно всколыхнула его сексуальные чувства; но он человек чести — лучше поздно, чем никогда, — и не способен их удовлетворить. Он решил, что лучше ему больше с ней не видеться. Ради мамы.
— Ну хорошо, честь свою он сохранил, и теперь, наверно, вполне счастлив? — Мой вопрос был исполнен иронии.
— Нет!
— То-то и оно! Мы устраиваем столько шума и бесполезной суеты вокруг секса. У моей жены вот-вот начнется менопауза; она распалилась, как девушка на пороге половой зрелости. Ваш отец хотел ее, она хотела его. Предположим, пару раз они бы переспали. Ну и что — конец света от этого бы не наступил.
Она опустила глаза и коснулась лежавшего рядом с ней на софе молитвенника в черной обложке с белым крестом. Ида обратилась в христианство вскоре после замужества: от одного абсурда она перешла к другому, еще более абсурдному! С твердолобостью мятежника она из всего ассортимента выбрала то, к чему питало пристрастие меньшинство, — лютеранство.
— Это на самом деле помогло бы вашему отцу, излечило бы его, — сказал я. Когда она услышала это, у нее глаза раскрылись от изумления.
— Мать наверняка никуда не пойдет, — пробормотала она. — Ее это просто убило — и как раз когда она начала снова доверять ему…
— Убедите ее в том, что человек не должен отступать перед своими демонами; и пусть она не сомневается: мы — всего лишь скучная пожилая буржуазная пара. Самое большее, чем она рискует, так это час умеренной скуки!
— Я попробую.
Заглядывая Анне через плечо, я вижу — она пишет своей подруге Дороти в Нью-Йорк. «Очень хочу тебя увидеть, но умоляю не пускаться в это рискованное путешествие, — пишет она. — Не могу не думать о том, что случилось с „Лузитанией“ во время Великой войны. И вообще, ты будешь во мне разочарована. Мне кажется, что жизнь — это только домик в деревне, куда я приехала отдохнуть. Раньше мне думалось, что я — бродячий индийский монах, принадлежащий к нездешнему миру. А теперь я это знаю наверняка. Мое место — рядом с ним…»
Я тронут преданностью Анны, но и обеспокоен.
Судьбе было угодно, чтобы после моего визита к фрау Иде меня посетила Марта, к которой снова вернулась ее активность — та же, что за несколько месяцев до этого. Она объявила мне, что больше не думает о Бауэре. Взгромоздившись на меня, она пустилась вскачь, ее обвисшие груди бешено заплясали; потом, переведя дыхание, она изрекла, что иногда для разнообразия неплохо побыть в роли мужчины!
