Ступив на территорию истерии, — «место действия» моего романа, — нельзя пройти мимо такой феноменальной личности, как Зигмунд Фрейд. Фрейд становится одним из dramatis personae, по существу, первооткрывателем великого и прекрасного мифа современности: психоанализа. Под мифом я понимаю поэтическое, художественное отображение скрытой истины. Выделяя этот аспект, я не пытаюсь подвергнуть сомнению научную ценность метода.
Роль, которую играет в романе Фрейд, — авторский вымысел. Однако мой персонаж действует в соответствии с тем, что нам известно о жизни великого психиатра; я включил в текст цитаты из его работ и писем. Переписка в прологе, а также все места, относящиеся к психоанализу (в том числе III часть романа, беллетризованная история болезни), представляют из себя плод моего воображения. Читателям, не знакомым с подлинными историями болезни, составленными Фрейдом, — кроме всего прочего, они являются прекрасными образцами литературного творчества, — могу порекомендовать 3, 8 и 9 тома собрания работ Фрейда (Pelican Freud Library, Penguin books, 1974–1979).
Отель Стендиш,
Ворчестер, Массачусеттс, США
8 сентября 1909 г.
Драгоценная моя Жизела,
Шлю тебе привет из Нового Света и крепко-крепко обнимаю! За все время нашей поездки, — путешествие, прибытие, радушный прием, лекции, чествования и славословия (в основном, как ты понимаешь, в адрес Фрейда, в меньшей степени, Юнга), — даже высморкаться было некогда, и у меня голова идет кругом. Однако уже сейчас совершенно очевидно, что Америка готова с энтузиазмом принять наше движение. Брилл и Холл — превосходные люди, в университете Кларка все до единого относились к нам с исключительной доброжелательностью и расточали похвалы. Фрейд даже меня поразил своими феноменальными способностями, прочитав пять лекций и ни разу не заглянув в свои наметки, — он набросал их накануне выступления за полчаса во время прогулки в моей компании. Стоит ли говорить, какое глубокое впечатление он произвел? У Юнга тоже было два интересных доклада о собственных работах, причем он ни разу не упомянул Фрейда! Хотя мы трое в общем вполне поладили, чему не помешали несколько весьма непростых ситуаций (достаточно упомянуть эпизод с приступом диареи в Нью-Йорке…!), между Фрейдом и Юнгом временами все же возникало некоторое напряжение. Об этом чуть позже.
Но тебе ведь наверняка хочется, чтобы я рассказал о путешествии! Все было чудесно, — однако я почти ничего не увидел! Сразу же после отплытия опустился чудовищный туман, что характерно для середины лета. На самом деле, зрелище довольно эффектное. Особенно впечатлило оно Юнга, навеяв ему образ «первобытного монстра», тупо бредущего сквозь череду рассветов и закатов к своей цели; он ощутил, будто все мы проваливаемся сквозь века в доисторическую тьму. Фрейд подтрунивал над ним, заметив, что как верующий христианин он обречен стать мистиком (евреи по его мнению подобной участи избежали!), но потом, разглядывая белесую пелену за люком каюты, где слышались, по его образному выражению, «брачные клики корабельных сирен», признался, что в картине, нарисованной Юнгом, что-то есть. Тем более невероятным и грандиозным показался неожиданно появившийся из этого мрака Нью-Йорк. Нас встретил Брилл и показал много интересного, но по-настоящему меня поразили «movie», то есть живые картинки. На удивление занимательное зрелище, оно даже заставило меня забыть о больном желудке. Почти все время смешные полицейские гонялись по улицам за еще более комично выглядевшими злодеями. Сюжет практически отсутствовал, но люди действительно двигались самым натуральным образом, совсем как в реальной жизни! На Фрейда, мне кажется, это не произвело особого впечатления.
Да, я должен рассказать тебе о необъяснимом происшествии в Бремене накануне нашего отплытия. Мы были очень довольны, что прибыли в город вовремя и не разминулись, и, разумеется, испытывали радостное возбуждение при мысли о предстоящих приключениях за океаном. Фрейда пригласили на обед в один из самых роскошных отелей, и мы убедили Юнга отступить от своих принципов воздержания и присоединиться к нам за бокалом вина. Очевидно, из-за непривычки к спиртному он сделался необычайно разговорчивым и несколько возбудился. Он завел речь о так называемых «захоронениях в торфянике», обнаруженных на севере Германии. Утверждали, что это останки первобытных людей, сохранившиеся благодаря мумифицирующим свойствам гуминовой кислоты, содержащейся в воде. Судя по всему, они утонули в болоте или их там похоронили. В принципе, довольно интересно, точнее, было бы интересно, если бы Юнг не твердил о захоронениях снова и снова. В конце концов, Фрейд не выдержал и несколько раз прервал его: «Почему тебя так это волнует?» Словно не слыша, Юнг продолжал увлеченно говорить, и Фрейд в беспамятстве упал с кресла.
