— А вас разве что-нибудь могло бы утешить, если бы ваш брат умер, милейший кавалер? — воскликнул пожилой джентльмен.
— О, милорд! Его имение! — ответил иностранец. — Как вам известно, оно не так уж мало.
— Ваш брат живет на доходы с родового имения, которое, как вы мне говорили, очень велико, а вы — своими трудами, дражайший кавалер.
— Милорд! — вскричал иностранец, которого его собеседник стал теперь называть кавалером.
— Своими трудами и умом, что гораздо благороднее! А вы будете нынче у баронессы? Она ведь, кажется, немного вам сродни?
— Я вновь не понимаю вас, ваше сиятельство, — с досадой ответил его собеседник.
— Но как же! Она — очень умная женщина, знатного происхождения, испытала невероятные приключения, почти без принципов (тут, к счастью, вы имеете перед ней преимущество). Но что до этого нам, людям света? Без сомнения, вы пойдете туда, чтобы играть с юным креолом и выиграть у него как можно больше. Между прочим, барон, а что, если этот юный креол на самом деле guet a pens? {Ловушка (франц.).} Что, если наша почтенная дама попросту сочинила его в Лондоне и приписала ему сказочные богатства, чтобы он мог обирать здешних простаков?
J'y a souvent pense {Я часто об этом думал (франц.).}, милорд, ответил барон, многозначительно прижимая палец к носу. — Ведь баронесса способна на что угодно.
— Барон, баронесса — que voulez-vous {Что вы хотите (франц.).}, друг мой? Я имею в виду покойного супруга. Вы его знали?
— Близко. Более законченный негодяй еще не садился за карточный стол. В Венеции, в Брюсселе, в Спа, в Вене — ему были хорошо известны тюрьмы всех этих городов. Да, я его знал, милорд.
— Я так и полагал. Я видел его в Гааге, где имел честь познакомиться и с вами, — столь отъявленный мошенник не часто переступал мой порог. Но послу приходится открывать свои двери самым разным людям, барон, — шпионам, шулерам, злодеям и всяким мерзавцам.
— Parbleu {Черт побери (франц.).}, милорд! Как вы их трактуете! заметил собеседник милорда.
— Человек моего ранга, милейший, — моего тогдашнего ранга, разумеется, обязан принимать всевозможных людей — в том числе и вашего друга. Зачем его жене могло понадобиться подобное имя, я, право, не могу понять.
— По-видимому, оно было лучше ее собственного.
— Вот как? Мне приходилось слышать про ирландца, который обменялся одеждой с огородным пугалом. Не берусь судить, какое имя более благородно английского епископа или немецкого барона.
— Милорд! — покричал его собеседник, вскакивая и прижимая руку к большой звезде у себя на груди. — Вы забываете, что я тоже барон и кавалер ордена...
— Шпоры Священной Римской Империи! Ничуть не забываю, любезный кавалер и барон! Вы не хотите еще вина? Так мы встретимся сегодня вечером у госпожи Бернштейн.
Кавалер ордена Шпоры и барон встал из-за стола, пошарил в вышитом кармане, словно в поисках монеты для полового, который подал ему большую, отделанную галуном шляпу, затем, взмахнув кружевной манжетой и рукой в сверкающих перстнях, сделал ему знак посторониться и величественно вышел из залы.
Только когда тот, кого называли милордом, заговорил о вдове епископа и супруге немецкого барона, Гарри Уорингтон наконец понял, что предметом беседы этих двух джентльменов служат его тетушка и он сам. Однако прежде, чем он окончательно в этом уверился, один из них покинул залу, а другой повернулся к двум молодым джентльменам и сказал: — Какой пройдоха! Все, что я говорил о Бернштейне, относится raulato nomine {С заменой имени (лат.).} и к нему. Он всегда был шпионом и плутом. Он менял веру уж не помню сколько раз. По моему настоянию его выслали из Гааги, когда я был там послом, и мне известно, что в Вене он был бит тростью.
— Не понимаю, как может лорд Честерфилд поддерживать знакомство с подобным негодяем! — воскликнул Гарри. Молодые люди оглянулись на него, но, к его удивлению, вельможа, которого он столь резко перебил, и не подумал прервать свою речь.
— Второго такого fieffe coquin {Отъявленного негодяя (франц.).}, как Польниц, не отыскать. Благодарение небу, он оставил мне мою табакерку! Вы смеетесь? Мошенник вполне способен украсть ее. — Милорд не сомневался, что молодые люди смеются его шутке.
