— И на весь ваш табак, и на все ваши пряности, и на всех ваших рабов, и волов, и ослов, и на все, что только у вас есть.
— Не начать ли нам сейчас? Джек, вы никогда не выходите из дома без стаканчика с костями и пробочника. Я сыграю с мистером Уорингтоном, на что он пожелает.
— К сожалению, милорд, табак, рыба и ослы и волы мне не принадлежат. Я только что достиг совершеннолетия, а моя матушка старше меня лет на двадцать, не больше, и, без сомнения, может прожить дольше, чем я.
— Держу пари, что вы ее переживете. Я уплачу вам сейчас, а после ее смерти вы вернете мне эту сумму в четырехкратном размере. И я готов сейчас же поставить хорошие деньги против вашего виргинского поместья, когда оно перейдет к вам после кончины вашей матушки. Как оно называется?
— Каслвуд.
— Говорят, настоящее княжество. Держу пари, что здешние сплетники преувеличили его богатства в десять раз, не меньше. А почему вашему имению дали такое название? Или вы в родстве с лордом Каслвудом? Постойте-постойте, я знаю... миледи ваша матушка — дочь истинного главы рода. В пятнадцатом году он поставил на битую карту. Я десятки раз слышал его историю от моей старушки герцогини. Она знавала вашего деда. Он был приятелем Аддисона, и Стиля, и Попа, и, наверное, Мильтона, и всех прочих умников. Жаль, что он не остался дома и не отправил на плантации младшую ветвь семьи.
— Я только что гостил в Каслвуде у моего кузена, — заметил мистер Уорингтон.
— Гм! А вы с ним играли? Он любит и карты и кости.
— Нет. Только с дамами, по шесть пенсов.
— Тем лучше для вас обоих. Но с Уиллом Эсмондом, если он был дома, вы играли. Ставлю десять против одного, что с Уиллом Эсмондом вы играли!
Гарри покраснел и признался, что по вечерам они с кузеном иногда играли в карты.
— А Том Сэмпсон, их капеллан? — воскликнул Джек. — Он тоже был там? Бьюсь об заклад, что Том был у вас третьим, а если вы играли против Тома и Уилла Эсмонда вместе, то да помилует вас бог!
— По правде говоря, я обыграл их обоих, — сказал мистер Уорингтон.
— И они расплатились? Бывают же в мире чудеса!
— О чудесах я ничего не говорил, — ответил мистер Гарри, улыбнувшись и прихлебывая вино.
— А вы умеете молчать — volto sciolto {С безразличным видом (итал.).}, э, мистер Уорингтон? — сказал милорд.
— Прошу прощения, — заявил прямолинейный Гарри. — Кроме родного языка, я еще немного знаю французский, и только.
— Лорд Марч изучал итальянский язык в Опере, и уроки обошлись ему недешево, — объяснил Джек Моррис. — Нам надо показать ему Оперу, верно, Марч?
— А надо ли, Моррис? — спросил милорд, словно ему не слишком понравилась такая фамильярность.
На обоих джентльменах были одинаковые маленькие парики без пудры, синие сюртуки с серебряными пуговицами, лосины, сапоги для верховой езды и маленькие шляпы с узким галуном, — ничто не выдавало в них щеголей.
— Опера меня не очень манит, милорд, — сказал Гарри, все больше оживляясь от вина. — Но мне хотелось бы побывать в Ньюмаркете и посмотреть хорошую английскую охоту.
— Мы покажем вам и Ньюмаркет и охоту, сэр. Вы хороший наездник?
— По-моему, недурной, — ответил Гарри. — Кроме того, я неплохо стреляю, и прыгаю тоже,
— А сколько вы весите? Держу цари, что мы весим одинаково или я больше. Держу пари, что Джек Моррис побьет вас в стрельбе по птицам и по мишени с двадцати пяти шагов. Держу пари, что я прыгну дальше вас на ровной земле... вот здесь, на лужайке!
— Я не знаю, как стреляет мистер Моррис — ведь я никогда вас не видел, господа, — но я принимаю ваши пари по вашим ставкам, милорд! — воскликнул Гарри, который к этому времени совсем оживился от бургундского.
— По двадцать пять фунтов каждое! — объявил милорд.
— Идет! — воскликнули оба. Молодой виргинец считал, что ради чести родного края не должен отказываться ни от одного пари, которое ему предлагают.
— Последнее пари мы можем разыграть сейчас же, если вы еще твердо держитесь на ногах, — сказал милорд, вскочил со стула, потянулся и посмотрел на сухую пыльную траву. Он снял сапоги, сбросил сюртук и жилет и, швырнув их на землю, застегнул пояс потуже.
