Почему Там вдруг разлюбила его? Почему она не смогла простить?
Оказалось, что к нему по газону и правда кто-то идет. Но не ребенок, — мужчина. Квентин похлопал глазами, подумав, что видение приняло другой облик. Но чем ближе он подходил, тем ясней различал мужскую фигуру: белые, как снег, волосы, прихрамывающая походка.
Тот сам француз. Жан-Поль Жерар.
Квентин замедлил шаг, но не побежал прочь, что было бы не лишено смысла. Ведь он мог с легкостью удрать от этого немолодого человека. Однако, как он не хитрил, француз всегда доставал его в Сайгоне. И в Бостоне он его отыщет, если уж задумал.
Когда они поравнялись, Квентин прочистил горло и сказал:
— Вы пришли убить меня.
Жерар захохотал страшным смехом из самых кошмарных снов Квентина.
— Можешь не продолжать: ты тоже думал, что я мертв. Или только надеялся?
— Я много лет не думал о вас.
Опять смех. Но глаза француза оставались мертвенно-тусклыми. Отсмеявшись, он сказал:
— Лжец.
А ведь правда.
— Что вам угодно?
— Во всяком случае, не твоя смерть, — сухо произнес Жерар. — Нет, друг мой. Это было бы слишком просто для нас обоих. Я не причиню тебе вреда. Наша Сайгонская договоренность потеряла силу.
«Договоренность» эта была не чем иным, как заурядным шантажом. Квентин прибыл в Сайгон в октябре 1973 года — почти через восемь месяцев после подписания Парижского мирного соглашения. Он с презрением отнесся к американцам, которые, вместо того чтобы помогать, эксплуатировали эту страну. Они поддерживали и насаждали тайную проституцию, наркобизнес, ввергали народ в нищету. Они были американцами, позорившими свою нацию. А потом Квентин так просто, так глупо, стал одним из них. Сыграв на страхах прекрасной вьетнамки, он заставил ее вступить с ним в интимные отношения. По крайней мере она делала вид, что любит его. Когда он улетел в Бостон и не торопился возвратиться, она предположила худшее. И не стала ждать, оказавшись в объятиях Джеда Слоана. Квентин задним числом спрашивал себя, кто кого использовал?
Но Жерар шантажировал его вовсе не по причине любовной связи с Там. По собственному недомыслию Квентин оказался втянутым в сеть американских граждан, организовавших доставку наркотиков в Соединенные Штаты. Жан-Поль Жерар это пронюхал и пригрозил «засвидетельствовать» участие Квентина в преступной организации главе компании «Вайтейкер и Рид» — если Квентин не откупится. И Квентин заплатил. Он передал Жерару не одну тысячу долларов, пока не убедился, что единственный выход — во всем признаться матери и просить ее о помощи. Она приняла решение: сын должен остаться дома. Он так и поступил, а в августе 1974 года стал управляющим компании «Вайтейкер и Рид», он надеялся, что Там поймет — он любит ее и непременно возвратится, чтобы забрать ее к себе.
Однако он так и не вернулся в Сайгон. Ведь для этого пришлось бы пойти против матери, да и риск встретиться с Жераром был велик. А Там тем временем нашла другого мужчину.
Квентин с завистью смотрел на француза, не обращавшего внимания на изморось и промозглый ветер.
— У твоей матери кое-что есть, — спокойно произнес Жерар, — и я хотел бы это получить.
— Глупости, — не в силах скрыть потрясение, сказал Квентин. Что общего может быть у Абигейл Рид с этим бродягой? — У моей матери нет ничего, что пригодилось бы такому, как вы.
Жерар усмехнулся, открыв ряд просмоленных, щербатых зубов.
— Ты и правда так думаешь? Она очень богатая дама, друг мой.
— Так вам нужны деньги…
— Нет, отрезал Жерар. — То, что мне нужно, тебя не касается, но если она откажется добровольно это отдать…
— Держитесь подальше от мамы, — сказал Квентин, собрав все свое мужество. — Если вы…
Жерар жестом приказал ему замолчать.
— У меня нет времени выслушивать всю эту дребедень любящего сына. Твоя мать не нуждается в защите. Во всяком случае, в твоей. У нее имеется ценная коллекция сапфиров. Я приехал за ними. На твоем месте я убедил бы ее отдать их мне.
— Вы рехнулись.
— Пока нет, но скоро я перестану за себя отвечать. Однако не важно, друг мой. Сапфиры. — Взгляд Жерара стал вдруг живым, сверлящим. — Скажи ей, хорошо?
