— Хватить налетать на домашних, — однажды горячо упрекнула она, — подумай лучше о собственном поведении! Ты говоришь, что "пойдут слухи" о… о моей вежливости по отношению к старому другу! А мне-то что до этого? К тому же, если когда и будут болтать о нашей семье, то наверняка изберут темой маленького наглеца, который смотрит на всё свысока, а сам в собственных делах разобраться не может!
— Наглеца, — засмеялся Джордж. — Как изысканно ты выражаешься, тетя Фанни! Да еще и "маленького", когда во мне росту больше метра шестидесяти!
— Да, выражаюсь! — огрызнулась она, уходя. — Не понимаю, как Люси тебя терпит!
— Из тебя выйдет чудесная мачеха и теща! — откликнулся он. — Я десять раз подумаю, прежде чем жениться на Люси!
Но это были самые неприятные минуты лета, прошедшего гладко и достаточно быстро, а под конец даже пролетевшего. Вечером перед отъездом Джорджа в университет Изабель спросила его, разве лето не было по-настоящему счастливым.
Он ответил, что не думал об этом, добавив:
— Ну, наверно. А что?
— Просто захотелось услышать от тебя, что это так, — с улыбкой сказала она. — То есть людям моего возраста приятно осознавать, что люди твоего возраста понимают, что они счастливы.
— Люди твоего возраста! — повторил Джордж. — Сама знаешь, что на старушку ты, мам, не совсем похожа. Не совсем!
— Не похожа. Мне кажется, что я чувствую себя такой же молодой, как и ты, но через несколько лет я стану выглядеть старушкой. Это время не за горами. — Она вздохнула и улыбнулась. — Мне показалось, что этим летом ты был счастлив, — то было настоящее "лето роз и вина"[26] — ну, может, без вина. "Срывай цветы, пока возможно", по-моему, это поется так? Время летит, или оно больше похоже на небо… или на дым…
Слова матери озадачили Джорджа.
— Как время может быть похоже на небо или дым?
— Нам кажется, то, что у нас есть, это навсегда, а оно, как дым, а время это небо, в которое дым уплывает. Сам знаешь, когда из трубы идут клубы дыма, они кажутся густыми, черными, плотными на фоне неба, и невольно думается, что сейчас произойдет что-то важное и они так и застынут, но тут дым становится прозрачней и прозрачней — и через несколько мгновений исчезает вовсе, и ничего не остается, кроме неба, а вот небо не меняется никогда.
— Сдается мне, ты сама запуталась, — весело предположил Джордж. — Не вижу ничего общего между временем и небом или жизнью и клубами дыма, но теперь я понимаю, почему тебе так нравится Люси Морган. Она тоже иногда говорит такую же печальную чепуху — то есть мне-то что, мне даже интересно послушать, а у тебя, мам, такой красивый голос. Приятно слушать, даже когда ты говоришь о дыме, небе и остальном. Люси в этом плане такая же, понимаю, почему вы так сошлись с ней. Она и с отцом своим так же разговаривает, да и он частенько те же бредни несет. Ну, меня это не раздражает! — Он засмеялся, поддразнивая, и разрешил ей нежно взять себя за руку. — У меня есть о чем подумать, пока люди порют чушь.
Изабель прижала его ладонь к щеке, и по одному из пальцев потекла теплая слеза.
— Ради бога! — воскликнул он. — Что случилось? С тобой всё в порядке?
— Ты уезжаешь.
— Ну, разве ты забыла, что я еще вернусь? Тебя волнует только это?
Она повеселела и улыбнулась, покачав головой.
— Я никогда не привыкну к проводам — вот и вся печаль. А еще меня немного беспокоит твой отец.
— Почему?
— Он плохо выглядит. Все вокруг это заметили.
— Что за вздор! — засмеялся Джордж. — Он так всё лето выглядит. По-моему, ничуть не хуже, чем выглядел всю жизнь. А что с ним?
— Он со мной про дела редко разговаривает, но мне кажется, его волнуют вложения, которые он сделал в прошлом году. И это беспокойство подорвало его здоровье.
— Какие вложения? — спросил Джордж. — Он же не дал денег на автомобильный завод мистера Моргана?
— Нет, — улыбнулась Изабель. — Завод целиком принадлежит Юджину, к тому же он такой маленький, что вряд ли требует больших денег. Нет, твой отец всегда гордился, что делает совершенно безопасные вклады, но пару-тройку лет назад они с дядей Джорджем вложили большие деньги — почти всё, что смогли найти, — в какое-то предприятие по металлообработке, но я боюсь, что сейчас дела там не очень.
