Они как раз подходили к машине, и Юджин, уже лежащий под днищем, услышал слова друга.
— Она вытянет, — сказал он, с улыбкой поднимаясь.
— Да?
— Все на борт! — И предложил руку Изабель. Она, всё еще бледная, пыталась улыбаться, но в глазах — она по-прежнему не могла оторвать их от сына — застыло тревожное беспокойство. Мисс Фанни уже забралась на заднее сиденье; Джордж, усадив Люси Морган рядом с тетей, тоже залез туда. Изабель заметила, что на нем легкие лакированные туфли, на которые налип снег. Когда он поставил ногу на железную подножку машины, Изабель бросилась к нему и начала счищать снег своим невесомым кружевным платочком.
— Тебе нельзя простужаться! — причитала она.
— Перестань! — заорал Джордж и зло отдернул ногу.
— Тогда потопай, стряхни снег сам, — просила Изабель. — Нельзя ехать с мокрыми ногами.
— Они сухие! — проревел выведенный из себя Джордж. — Садись же ты, бога ради! Сама в снегу стоишь. Залезай!
Изабель повиновалась, посмотрев на Моргана, чье всегда внимательное лицо стало особенно чутким. Он сел рядом с ней, а Джордж Эмберсон залез с другой стороны.
— Ты всё та же Изабель, которую я знал когда-то! — прошептал он. — Божественно нелепая женщина.
— Правда, Юджин? — не без удовольствия сказала она. — "Божественно нелепая", разве в этом нет противоречия? Плюс на минус приводят к нулю. Намекаешь, я ничего из себя не представляю?
— Ничего подобного, — ответил он, дергая за рычаг. — Я намекаю совершенно на другое. Спокойно! — скомандовал он механизму под ногами, издающему устрашающие звуки, и машина, подпрыгнув, с шумом покатила вперед.
— Гляньте-ка! — воскликнул Джордж Эмберсон. — Она и впрямь едет! Наверно, еще одна случайность.
— Случайность? — Морган перекрикивал грохот мотора. — Ну нет! Она дышит, она движется, в ней играет сама жизнь! — И он запел "Знамя, усыпанное звездами"[20].
К нему охотно присоединился Эмберсон, не прервав песни, даже когда Морган замолк. Сумрачное небо просветлело, открыв взору поднявшуюся полную луну, и музыкальный конгрессмен восславил ее появление, целиком исполнив "Голубой Дунай".
Племянник, сидящий сзади, оставался мрачен. Он подслушал мамин разговор с изобретателем: его удивило, что этот Морган, о котором он до вчерашнего вечера и не слышал, так запросто зовет маму "Изабель", да и маме не пристало называть его "Юджином", и на Джорджа нахлынуло вчерашнее негодование. Тем временем мама продолжала разговаривать с Морганом, и теперь ему не удавалось расслышать, о чем они говорят, — рык машины соревновался в громкости с певучим настроением дяди. Он заметил, что Изабель оживлена; он привык видеть маму веселой, но было странно, что причиной этого веселья выступал человек не из семьи. Джордж сидел и хмурился.
Фанни Минафер беседовала с Люси.
— Ваш папа хотел доказать, что безлошадный экипаж может ехать даже по снегу, — сказала она. — И ведь правда может!
— Конечно!
— Это так интересно! Он рассказывал нам о том, что собирается изменить. Говорит, что колеса будут из резины, наполненной воздухом. Не понимаю, как это; по-моему, они взорвутся, но Юджин в себе уверен. Хотя он всегда был таким. Когда он говорит, кажется, что время повернулось вспять!
Она задумалась, а Люси обратилась к Джорджу:
— Когда сани перевернулись, ты старался сделать так, чтобы я на тебя упала. Я знаю, ты делал это специально, и это очень мило с твоей стороны.
— Ничего я не старался, — огрызнулся он. — Никакой опасности не было.
— Всё равно, ты был таким добрым — и очень быстрым. Я… я этого не забуду!
Она говорила настолько искренне и благодарно, что Джордж почти забыл, что злится на ее отца. А он действительно злился, в том числе из-за того, что сидения этой швейной машинки не были рассчитаны на троих, но сейчас, когда его соседка так трогательно благодарила его, ему уже не было тесно — даже больше, он начал мечтать, чтобы ход машины стал еще медленнее. Люси даже не упрекнула его тем, что это он позволил проклятому коню утащить сани в канаву. Джордж торопливо, почти горячо, зашептал ей на ухо:
— Совсем забыл сказать: ты такая красивая! Я понял это, как только увидел тебя вчера. Я зайду за тобой вечером и провожу на прием в отель "Эмберсон". Ты ведь пойдешь?
