— А вы смешная, — нежно сказал Джордж. — У вас такой красивый голос, когда вы думаете и говорите об этом!
Тут лошадь встряхнулась, нервным перезвоном колокольцев заставив обратить на себя внимание. Джордж натянул поводья и пустил ее побыстрее. Вскоре они проехали мимо Прекрасного Дома Люси, и Джорджу стукнуло в голову отпустить еще одно замечание:
— Вы смешная. И много знаете — но в архитектуре не разбираетесь вовсе!
Навстречу им по белой дороге двигался странный черный силуэт. Двигался он медленно, почти незаметно, по крайней мере издали; но как только сани сократили расстояние, стало ясно, что это безлошадный экипаж мистера Моргана с четырьмя пассажирами: впереди сидели сам мистер Морган и мама Джорджа, сзади расположились мисс Фанни Минафер и достопочтенный Джордж Эмберсон. Все четверо были в преотличном настроении, как смельчаки на пороге нового приключения; Изабель лихо помахала платком промчавшимся рядом саням.
— Святый боже! — выдохнул Джордж.
— Ваша мама душка, — сказала Люси. — Всегда одета с таким вкусом! Похожа на русскую княгиню, хотя вряд ли они так же красивы.
Джордж промолчал, глядя на дорогу и проехав по Эмберсон-эдишн до каменной колоннады, ведущей на Нэшнл-авеню. Тут он развернулся.
— Поехали обратно. Глянем еще раз на эту швейную машинку, — сказал он. — Такой дурацкой, безумнейшей…
Он не стал договаривать, и вскоре они вновь заметили швейную машинку впереди себя. Джордж дерзко загоготал.
Но увы! они тут же увидели, что трое пассажиров стоят на дороге, а ноги водителя, лежащего на спине, торчат из снега под безлошадным экипажем, которому всё же не хватило коня.
Джордж разразился громовым хохотом и, пустив рысака во весь опор, так что снег летел из-под полозьев и копыт, проехал почти вплотную к сломавшейся машине, завопив: "Купи коня! Купи коня! Купи коня!"
Через триста ярдов он вновь развернулся и рысью помчал обратно, свесившись с саней, размахивая руками: "Купи коня! Купи коня! Ку…"
Рысак поскакал галопом, и Люси предостерегающе закричала:
— Смотри, куда едешь! Там канава! Смотри…
Но было слишком поздно. Правый полоз попал в яму и с треском отломился, сани перевернулись, конь протащил их еще ярдов пятнадцать и оставил лежать в сугробе. Потом сильный молодой рысак, окончательно освободившийся от беспокоящей его ноши, веселым галопом умчался прочь.
Немного придя в себя, Джордж почувствовал, что его нос свернут вбок колючей от снежинок и холодной как лед щекой мисс Люси Морган, правая рука лежит на ее горле, а во рту чудовищный комок меха из ее боа вперемешку с не менее невероятным количеством снега. Он был смущен, но возражать против такой близости не хотелось. Она явно не поранилась, потому что села — без шапки, с рассыпавшейся прической — и тихо произнесла:
— Боже мой!
Несмотря на то, что когда они проносились мимо, ее отец возлежал под машиной, именно он примчался первым. Он бросился на колени рядом с дочерью, но, увидев, что она смеется, расслабился.
— Они в порядке, — крикнул он Изабель, спешащей к ним и обогнавшей брата и Фанни Минафер. — Сугроб мягкий, как пуховая перина, с ними всё нормально. Не стоит так бледнеть!
— Джорджи! — задыхаясь, звала она. — Джорджи!
Джорджи, весь облепленный снегом, уже был на ногах.
— Мам, не суетись! Всё нормально. Эта дурацкая лошадь, черт ее побери…
Вдруг глаза Изабель наполнились слезами.
— Я видела, как вы перевернулись… тащило по снегу… ой… — Трясущимися руками она принялась стряхивать с него снег.
— Перестань, — сопротивлялся он. — Перчатки погубишь. Весь снег на тебя летит, а…
— Нет, нет! — воскликнула она. — Ты простудишься, тебе нельзя простужаться! — И продолжила его чистить.
Эмберсон разыскал шапочку Люси, мисс Фанни, как заправская горничная, помогла ей привести себя в порядок, и обе жертвы аварии вскоре приобрели свой обычный вид и костюм. Подбадриваемые шутками двух джентльменов постарше, все, с единственным исключением, решили, что происшествие скорее забавное, и начали хохотать. Но Джордж был мрачней быстро надвигающихся декабрьских сумерек.
— Проклятый жеребец! — сказал он.
— Я бы не беспокоился о Пенденнисе, Джорджи, — сказал дядя. — Завтра мы пошлем конюха за остатками саней, а Пенденнис сам прискачет в стойло и сделает это раньше нас, потому что теперь наш путь домой зависит исключительно от сломавшейся тарахтелки Джина Моргана.
