— Мне он показался настоящим Браммелем[19], - сказала она.
— А-а, за одеждой он еще следит, и достаточно сносно, но вы только посмотрите на это! — Он показал на статую Минервы, одну из тех чугунных скульптур, которыми когда-то Майор Эмберсон уставил въезд в Эмберсон-эдишн. Минерва была цела и невредима, но от ее лба до кончика прямого носа тянулась некрасивая темная полоса, такие же полосы обезобразили складки ее одеяния.
— Похоже на сажу, — сказала Люси. — Вокруг так много домов.
— В любом случае, надо нанять кого-то следить за чистотой всех этих статуй. Мой дед владеет многими из домов, он их сдает. Конечно, ему удалось продать большинство участков — свободных тут нет, хотя, когда я был мальчиком, полным-полно участков пустовали. К тому же не надо ему было продавать такие большие участки в одни руки: люди купили, домов понастроили, а как только цены на землю подскочили, продали часть дворов, и покупатели понастроили еще домов и живут в них, и теперь ни перед одним домом нет большого двора, слишком много всего понастроено. Тут всё было задумано как загородное поместье джентльмена, и вот так деду следовало содержать его. Он же дает всем этим людям слишком много свободы, и они творят что хотят.
— Но как им помешать? — не без резона спросила Люси. — Раз он продал им землю, она их, ведь так?
Даже перед лицом такого сложного вопроса Джордж остался невозмутим:
— Надо было заставить всех торговцев бойкотировать семьи, посмевшие продать свои дворы. А всего-то делов — сообщить тем торговцам, что, если не подчинятся, заказов от семьи больше не получат.
— От "семьи"? От какой семьи?
— Нашей семьи. — Ничто не могло выбить Джорджа из колеи. — От Эмберсонов.
— Теперь вижу, — пробормотала Люси, хотя явно видела то, чего Джорджу было не видно, поэтому, когда она уткнулась в муфту, он спросил:
— Над чем смеетесь сейчас?
— Что за вопрос?
— Кажется, вы у вас всегда есть тайный повод поулыбаться.
— Всегда! — воскликнула она. — Как громко сказано, ведь мы познакомились только вчера!
— Ну вот, опять, — совершенно искренне сказал он. — Одна из причин, по которой вы мне не нравитесь — и сильно! — это ваша манера по-тихому смотреть на всех свысока.
— Моя манера? — воскликнула она. — Это я так смотрю?
— О, вам кажется, что это не заметно, но оно так и бросается в глаза! Мне это не по нраву.
— Не по нраву?
— Нет, — подчеркнул Джордж. — Зря вы так со мной! По-моему, мир таков: некоторые люди по рождению, положению и всему прочему выше остальных, и они должны относиться друг к другу на равных. — Тут его голос дрогнул: — Я не со всеми так говорю.
— То есть вы доверяете свои тайные убеждения, или кодекс, не каждому, а только мне?
— Продолжайте, потешайтесь дальше! — произнес Джордж с горечью. — Вы думаете, что жутко умная! А меня это утомляет!
— Ладно, вам не нравится моя "манера по-тихому смотреть свысока", значит, буду делать это громко, — весело сказала она. — Мы рады доставить вам удовольствие!
— Я догадывался, что сегодняшняя прогулка обернется ссорой.
— Нет, чтобы поссориться, нужны двое! — Она засмеялась и показала муфтой на новый дом справа, еще не достроенный. Они уже проехали Эмберсон-эдишн и покидали северное предместье. — Разве не чудный дом?! Мы с папой зовем его наш Прекрасный Дом.
Джорджу это не понравилось.
— Он ваш?
— Конечно, нет. На днях папа брал меня на прогулку на машине, и мы оба просто влюбились в него. Такой просторный, солидный и простой.
— Да, простенький! — фыркнул Джордж.
— Но всё равно красивый, серо-зеленая крыша и ставни делают его достаточно ярким, а прямо вдоль белых стен растут деревья. Кажется, в этой части страны я не видела дома милее.
Джордж пришел в ярость от такого невежественного восторга — и это после того, как десять минут назад они проехали Эмберсон-Хаус.
— Это у вас такой вкус? — спросил он.
— Да. А что?
— Вам бы куда-нибудь поехать и немного поучиться!
Люси выглядела озадаченной.
— Почему вы приняли это так близко к сердцу? Я обидела вас?
— Тут не обида, — отрезал Джордж. — Девушки мнят, что всё знают, как только научатся танцевать, одеваться и немножко флиртовать. Но они ничего не знают, например, об архитектуре. Дом как дом, та же дрянь, что и остальные!
