Великая Парагвайская война - страница 71

Как бы там ни было, а жернова репрессий пришли в движение. Сперва взяли под стражу полтора десятка человек, чьи имена назвал Лопес. Арестованных зверски пытали, требуя признаний и выдачи «сообщников». Их секли кнутами, подвешивали на дыбе, молотком дробили пальцы. Бедойя умер под пытками, а остальные во всем «признались» и назвали десятки других людей, якобы вовлеченных в заговор. Тех тоже арестовывали и пытали, они называли новые имена, в результате число разоблаченных «заговорщиков» росло в геометрической прогрессии.

«Кровавые прокуроры» – падре Фидель Маис и полковник Сильвестро Авейро

Вскоре большой тюремный барак, выстроенный в Сан-Фернандо, перестал вмещать обвиняемых, и их стали сажать в ямы, вырытые во влажной болотистой почве. На дне этих «колодцев» постоянно стояла вода, а во время ливней она поднималась на высоту до полутора метров.

Главным дознавателем Лопес назначил 35-летнего священника Фиделя Маиса. На этом человеке стоит остановиться поподробнее. В молодости он отличался несвойственной парагвайцам оппозиционностью и вольнодумством, допуская высказывания против тотального господства государства над церковью. Высказывания фиксировались, но падре пока не трогали, возможно, потому что его отец, тоже священник, был близким другом и духовником тогдашнего диктатора Карлоса Антонио Лопеса.

Когда после смерти Лопеса-старшего власть унаследовал его сын, Маис в одной из проповедей выразил мнение, что парагвайцы заслуживают свободных демократических выборов, и что среди них мог бы отыскаться кандидат, более достойный поста главы государства.

Этого власть уже не стерпела. Священника арестовали и после короткого разбирательства приговорили к пожизненному тюремному заключению как неисправимого бунтовщика и врага народа. Интересно, что следствие вел тот самый епископ Паласиос, который в июле 1868-го призывал обрушить меч на «заговорщиков».

Однако не зря говорят, что тюрьма меняет людей. Просидев пять лет, Маис «перевоспитался» и обратился к Лопесу с покаянным письмом, в котором униженно молил о прощении, превозносил до небес реальные и мнимые заслуги тирана, а также клялся, что, если будет помилован, то сделает все возможное, чтобы искупить свою ужасную вину перед родиной и ее любимым вождем.

Епископ Антонио Паласиос

Прочитав письмо, Лопес распорядился доставить к нему священника и сказал, что помилует его, если тот сумеет разоблачить всех заговорщиков и любым способом добьется от них признаний. Получив согласие, маршал тут же назначил священника исполняющим обязанности прокурора, наделив его полномочиями вести дознание и арестовывать тех, кого сочтет нужным, невзирая на чины и звания.

Не желая возвращаться в тюрьму, падре взялся за решение поставленной задачи с бешеным энтузиазмом. На пару с еще одним «прокурором» – личным секретарем Лопеса полковником Сильвестро Авейро – он ежедневно с утра до ночи выбивал признательные показания из арестованных, попутно втягивая в водоворот репрессий все новых и новых людей.

За полтора месяца, пока длилось следствие, через руки этих палачей и их подручных прошло более 600 человек – от министров, генералов и их жен до простых солдат. Работали дознаватели весьма эффективно: все те, кто не умерли от пыток, «признались» в подготовке убийства Лопеса и предательских связях с врагом. Примечательно, что в начале каждого письменного «признания» обвиняемые должны были указать, что оно сделано добровольно, а не под принуждением.

Конечно же, не забыл падре и про епископа, к которому у него были давние счеты. Не составило большого труда заставить кого-то из подследственных написать, что Паласиос являлся одним из главных заговорщиков. А через два дня исхлестанный кнутом глава парагвайской церкви уже писал дрожащей рукой «чистосердечное раскаяние».

Канцлер Хосе Бергес

Никаких судов, даже в самой упрощенной форме, не проводилось. Приговор выносили все те же «кровавые прокуроры», как за глаза прозвали Маиса и Авейро, причем для всех обвиняемых он был один – смерть. Самооговор и раскаяние в мнимых преступлениях не смягчали вердикт, а лишь избавляли от пыток. Лопес лично визировал приговоры и назначал даты приведения их в исполнение. В числе прочих он обрек на казнь и своего брата.