Рон на секунду задумался, а потом стал рассказывать о том, как в 1986 году ему пришлось побывать в замбийской тюрьме строгого режима. Там он узнал, что во внутреннем дворе тюрьмы есть тайное помещение, где содержат самых опасных преступников. Как ни странно, один из охранников согласился отвести Рона в эту часть здания для краткого разговора с узниками.
Они прошли по мрачным коридорам, минуя огромные стальные двери, к похожему на клетку металлическому сооружению, покрытому проволочной сеткой. Камеры, устроенные в этой большой клетке, выходили в маленький дворик в ее центре. Заключенным разрешалось гулять по этому дворику всего лишь один час в сутки. Все остальное время они проводили в камерах столь тесных и забитых, что спать приходилось по очереди.
Когда распахнулась последняя дверь, ведущая во внутреннюю тюрьму, Рон очутился в зловонной, удушающей атмосфере. Ему еще не доводилось бывать в столь ужасающих условиях. Ни о какой санитарии не могло быть и речи: узники были вынуждены справлять нужду, где придется. Жаркое африканское солнце накаляло железные прутья так, что к ним нельзя было прикоснуться. Рон едва мог дышать. «Как человек может существовать в подобных условиях? — поражался он. — Здесь наверняка господствуют страх и безысходность».
Но как только Рона представили обитателям камер, случилось нечто удивительное. Восемьдесят из ста двадцати заключенных спокойно выстроились у задней стенки, а затем стали пением прославлять Бога; пели они замечательно, разложив христианские псалмы на четыре голоса. Человек, сопровождавший Рона, прошептал ему, что тридцать пять из них приговорены к смерти и вскоре будут казнены.
Позже Рон Никкел так вспоминал об этой встрече: «Я был поражен, увидев спокойные, безмятежные лица в столь ужасающей обстановке. За спинами заключенных, в темноте, я различил искусный рисунок, сделанный углем на стене. На нем был изображен Иисус, прибитый ко кресту. Узники, должно быть, потратили не один час на работу над ним. И тут меня как молнией поразила мысль: ведь Христос здесь, рядом с ними. Он участвует в их страданиях и наделяет их радостью столь великой, что они способны петь в этом жутком месте».
Рон собирался обратиться к людям со словами утешения и ободрения. Но их вера привела его в такой благоговейный трепет, что ему удалось лишь вымолвить несколько приветственных фраз. Им было впору учить его, а не наоборот.
Друзья, Христос пребывает с нами даже в самом мрачном и ужасном месте. Именно в таких местах лучи веры сияют ярче всего. Даже в самых удручающих обстоятельствах, когда мы поглощены отчаянием, Христос рядом с нами, Он протягивает к нам руки, как на том рисунке на стене. Кто лучше Него может утешить человеческое сердце?
Друг, ты попал в беду? Тебя мучает страх? Ты переживаешь за свой брак? Ты обеспокоен судьбой своих детей? У тебя появились признаки тяжелой болезни?
Принеси все свои страхи к ногам Иисуса — прямо сейчас! Поведай Ему все свои тревоги и беды.
Он создал тебя. Ты — Его чадо! Ему не безразлична твоя жизнь. Твои беды — это Его беды. Твоя боль — это и Его боль! Не мешкая, сложи все свои проблемы у Его ног. «Как это сделать?» — спросишь ты.
Я постараюсь объяснить. Мысленно обрисуй то, что ужасает тебя больше всего. Теперь тебе нужно принять твердое решение отдать свою беду Иисусу. Скажи, что препоручаешь Ему попечение о своих проблемах, Протяни руку веры и прими Его мир, вознеся Ему благодарение. Пусть страх и тревога больше не лишают тебя сил. Христос всегда с тобой, в самые мрачные моменты твоей жизни.
Когда простить невозможно
5 февраля 1994 года. Сараево. На многолюдном рынке взорвалась мина, убив и покалечив десятки мужчин, женщин и детей. Бессмысленные убийства продолжа- g лись в Боснии многие годы, и никто в мире, похоже, не в силах был положить этому конец. Мы не могли понять, что там происходит, что все это значит. Почему этот осажденный город стал символом человеческой трагедии?
Зимой 1994 года жизнь в Сараево приобрела совершенно необычайные оттенки. На развалинах Национальной библиотеки давал концерт всемирно известный виолончелист, в то время как поход за бутылкой молока мог стоить человеку жизни. Улицы города простреливались снайперами, а спринтеры-олимпийцы тренировались в единственном безопасном месте — в разбомбленном зале городской ратуши.
