Князь приказал старику рассказать подробно, в чем дело. Толпа стихла, и старик рассказал, что шайка вооруженных варягов явилась на торжище, где производился обмен товарами с заезжими гостями, разогнали силою всех и отняли у «гостей» и киевских купцов все, что было ими вынесено на торг, убив при этом несколько человек.
— Будет так, княже, — наставительно закончил свой рассказ старик, — никто к нам приходить не будет, исхудаем мы и нечем нам подати тебе же платить. Тогда и твоя казна опустеет и тебе нечем будет дружины твоей содержать. Так-то, княже!
Старик смолк. Святославу неприятно было, что вся эта сцена произошла в присутствии венгерских послов.
— Слушайте, народ мой, — громко и властно заговорил он, — окажу я вам суд и правду. Разберу ваше дело, и поплатятся обидчики ваши. Немедленно и воеводу назначу. Ты, Прастен, все узнаешь доподлинно, кто обижен и кто обидчики, и мне скажешь. Кто потерпел от варягов, мною будет награжден богато. Хочу, чтобы правда была.
Он помолчал немного и, обведя толпу взглядом, воскликнул:
— Довольны ли вы?
— Довольны, батюшка князь, довольна премного, — раздались восклицания, — оказал ты нам суд и правду!
— Нет ли еще каких жалобщиков? — спросил он.
— Есть, князь киевский, — раздался откуда-то громкий грубый голос, — подожди малость…
Толпа зашевелилась. В задних рядах ее замечалось какое-то особенное движение, словно кто-то проталкивался вперед, неся на руках тяжелую ношу.
— Расступись, пропусти! — раздались восклицания.
Толпа расступилась. В образовавшемся проходе показался человек, залитый кровью, на своих могучих руках он нес другого человека…
— Отмщенье, князь, отмщенье! — еще издали кричал он.
— Кто это? — спросил в недоумений Святослав.
Это был печенежский князь, недавний раб воеводы Прастена. Темира, Однако, под его кровавой маской никто не узнавал.
Собравшиеся у княжьего крыльца киевляне затаили дыхание, понимая, что случилось что-то далеко не обыкновенное.
Темир подошел к крыльцу и опустил свою ношу к ногам Святослава.
— Кто ты, — отрывисто спросил князь, — что тебе нужно?
— Я — Темир, печенег, — ответил тот, — мне нужны справедливость и месть.
— Кто это? — спросил князь, показывая на лежащее на земле тело.
— Взгляни, — сказал в ответ печенег и сдернул покрывало.
Нечеловеческий крик, в котором слышались и ужас и смертельное отчаяние, раздался позади Святослава. Это закричал воевода Прастен. Он кинулся с княжьего крыльца и припал к лежавшему недвижимо телу.
— Зыбата! Сыночек мой любой, кровинка моя, — восклицал пораженный горем отец, — да что с тобою приключилось! Да открой ты глаза свои, да скажи ты мне, какой враг на тебя руку поднять осмелился… Сыночек мой! Жизнь моя…
— Жив ли он? — спросил Святослав, узнавший юношу.
— Не знаю, — смело отвечал Темир. — Посмотри, князь, сам.
— Кто его? — спросил Святослав.
Прастен услышал эти слова.
— Твоего суда и справедливости, князь, требую я, — вскочил он на ноги и выпрямился во весь свой богатырский рост.
— На кого просишь? — быстро спросил Святослав.
— Слушай, князь, — порывисто, страстно заговорил Прастен, — я ли не заслужил перед тобою? Я ли не был твоим верным слугой? Награди же меня в последний раз.
— Чего ты просишь?
— Выдай мне врага, отнявшего у меня сына.
— Кто он…
— Колдун… Христианин… Это он, он убил Зыбату.
— Ты уверен в этом?
— Не говорил бы иначе! У меня с ним кровавые счеты, он мстит мне. Когда-то, много лет тому назад, я убил его сына, теперь он убил моего, чтобы отомстить мне… О, это он! Выдай мне его головой.
— Как его имя?
— Прежде он звался Стемид…
— Стемид… Стемид, — словно припоминая что-то, проговорил в задумчивости Святослав, — я помню это имя, мать не раз поминала его.
— Выдай мне Стемида, молю тебя…
Святослав задумался.
— Хорошо, возьми дружинников и приведи его сюда. Но не смей причинять ему вреда, я прежде всего сам хочу узнать. Может быть, Стемид и не при чем.
— Нет, нет! Это он, князь!
— Я сказал, поступи по слову моему, а Зыбату внесите в мои покои, есть у меня здесь византиец, во всяком врачевании искусный, может быть, и жив еще сын твой. А где же этот печенег?
