— Сам виноват киевский князь, а не наш…
Однако старики думали совсем по-другому.
— Пусть и поступил Мал справедливо, но зачем он убил Игоря не в честном бою?
— Чего разбирать было?
— Как чего! Если бы бой честным был, никто за князя мстить не стал бы, а теперь жди мести…
— Кому мстить за него?
— У Игоря сын остался…
— Что сын… Сын его Святослав только подрастает, без пестуна ни на шаг…
— А пестун-то кто?
— Свенельд.
— Вот то-то и оно… Свенельд да Асмут десятка Игорей стоят… Да и не одни они в Киеве верховодят…
— А кто же еще?
— Ольга!
— Чего о ней говорить… Бабы в счет идти не могут…
— Да не такие, как киевская княгиня…
— Чем она не такая?
— Она там и Свенельдом, и Асмутом, и всем народом вертит, как хочет… И умна она при этом… Олег мудрый был, а она будто дочь ему… Она одна отомстит, и ее месть горше для нас будет, чем если бы Свенельд с Асмутом за это взялись… С ними сговориться или откупиться можно, на то они и бояре, а Ольгу ничем не купишь.
— Слушайте, отцы земли древлянской, — зазвенел могучий голос Мала, — пусть все это так, пусть Киев месть затевает, да вы подумайте, может ли он подняться на нас; ведь такая смута в Киеве пойдет, как узнают, что князя нет, что не до нас будет Киеву, как бы силен он ни был, а у него и силы-то невеликие. Как Игорь в первый поход на Византию ходил, почти всю дружину он тогда растерял, посчитайте-ка сами, много ли у него осталось-то, а теперь, когда он с полюдья вернулся, все, кого он нашел, уже по домам разошлись, на нас их не подымешь: ни дреговичей, ни радимичей, ни северян, ни тиверцев, об ильменцах и говорить нечего, печенеги сами не пойдут, и поляне не все тронутся. Варяги вот остались, да и тех немного… Вот и думал я, что нечего нам, древлянам, страшиться. С варягами Свенельдовыми управимся.
— Прав он, прав! — раздались голоса.
— В самом деле, нечего бояться… Всех варягов шапками закидаем!
— На них сами пойдем и их же Киев разнесем и разграбим.
Но Мал жестом руки остановил эти крики.
— Постойте, дайте досказать мне, хочу вам и еще поведать о том, что землю древлянскую из всех земель русских должно высоко вознести и над Киевом и Новгородом поставить. Хотите ли выслушать?
— Говори! Слушаем!
— Думаю я, — тихо заговорил он, — зачем нам ссору и распрю вести с Киевом, можем мы все это дело советом да любовью покончить; и легко это будет… Князя там нет, а княгиня осталась. Вот соберите вы послов да ведите их в Киев и просите, чтобы Ольга за меня замуж пошла… Я ее не хуже, я прирожденный князь, а она из бедного рода, что в Ольжичах под Плесковом у кривичей взята, она еще радоваться должна, что ей такое счастье привалило — за древлянского князя замуж выйти. Вот выйдет она за меня, сяду я на киевском столе, а родимая моя древлянская земля первой в славянщине будет… Без бою так и овладеем всей русской землей.
Слова Мала пришлись по душе его слушателям… Даже старики были увлечены ими. В воображении уже рисовалось, как древляне будут первыми людьми в Киеве. Уж они знают, как тогда поступить. Ни одного гостя ни в море, ни из-за моря не пропустят, благо выход в их руках будет, всех будут обирать и разбогатеют так, как никогда от звероловства своего теперешнего не разбогатели бы.
— Слава нашему князю Малу, слава! — раздались восторженные голоса.
— Важно Мал придумал!
— Такой князь да будет в Киеве, со всем управиться сумеет…
— Не Игорю чета!
— Только вот Ольга как?
— Что Ольга?
— Пойдет ли она за Мала?
— Чего ей нейти… Чем не молодец! Князь и собой хорош, и пригож, и умен!
— Медлить нечего, — крикнул Мал, — пока Киев об Игоре ничего не знает, нужно от нас послов собрать да отправить туда…
Дня не прошло, а посольство было уже собрано.
Хороши были речи Мала, что и говорить, хороши и заманчивы; каждому из древлян страстно хотелось, чтобы его земля была первой в славянщине, но хотеть мало.
Долго спорили о том, сколько послать в Киев мужей, и наконец мнение благоразумных взяло верх.
Решено было послать столько, сколько без тесноты могли бы уместиться в одной ладье.
Посольство должно было спуститься по речке Уше, которая впадала в Днепр у Чернобыли, а потом по великой реке до стольного Киева.
