Почти трезвый, а потому злой Питер Блад вернулся на свой корабль, красный фальшборт которого и позолоченные амбразуры сверкали янтарём в лучах восходящего солнца. На душе у него было неспокойно. Питер слишком хорошо разбирался в людях, и неприятное впечатление, произведённое на него мерзким Левасером, всё увеличивалось и крепло.
– Укуси вас вампир, морские бродяги! Вот уболтали же вы меня заключить этот проклятый договор, – прямым текстом высказался он одноглазому Волверстону, встретившему его на борту «Арабеллы». – И что мне теперь делать с этим вечно пьяным уродцем?
Но могучий гигант, насмешливо прищурив свой единственный глаз, улыбнулся, выдвинув вперёд массивную челюсть, о которую сломал кулак не один профессиональный боксёр:
– Мы мигом свернём шейку бедра этому французскому псу, как только он попытается нас предать.
– Если только успеем вовремя сделать это, – помотав головой, вздохнул Блад и, уходя в свою каюту, добавил: – Утром, с началом отлива, мы выходим в море. И храни нас корсарский бог…
Глава 14
Двенадцать «подвигов» Левасера
…Меж тем на рассвете, примерно за час до отплытия, к «Ла Фудру» подошла маленькая туземная лодчонка. В ней сидел старый мулат в коротких звёздно-полосатых штанах. Вскарабкавшись на борт, он передал Левасеру сложенный в несколько раз грязный клочок бумаги.
Корсар развернул измятую записку с неровными прыгающими строчками и разводами от горьких слёз, написанную рукой дочери губернатора:
О, мой возлюбленный! Меня доставили на голландский бриг[33]«Джонгроув».
Он скоро выйдет в море. Мой жестокий отец-тиран, или даже тиранозавр, решил разлучить нас на веки вечные и под опекой моего младшего блондина братца отправляет меня в дикую Европу. Умоляю вас о спасении! Освободите же меня, мой страстно любимый герой!
Покинутая богом, брошенная вами, но горячо любящая вас Мадлен
…Казалось, что эта страстная бабская мольба до глубины души растрогала «горячо любимого» героя. Нахмурившись, он окинул орлиным взглядом бухту, ища в ней голландский бриг, который должен был уйти в Амстердам с грузом кож и табака. И лишь где-то далеко в пенящемся море ему удалось разглядеть небольшой белый парус. Он успел уйти довольно далеко за рифы, которые служили естественными стражами цитадели.
– Моя киска там… – лицо француза побледнело, он пристально всматривался в море, а затем, не сдерживая более своего мерзкого темперамента, заорал на ни в чём не повинного старика: – Где же ты шлялся до сих пор, чёртова образина? Почему только сейчас явился? Кому показывал это письмо? Отвечай, убью!
Перепуганный непонятным взрывом ярости, бедный мулат со страху не мог дать какие-либо внятные объяснения.
Злобно оскалив зубы, Левасер схватил несчастного за горло и, подняв над головой, дважды ударил затылком о планшир. Старику хватило и первого удара…
– Выбросить эту дохлую дрянь за борт! – жёстко приказал негодяй. – Поднимайте якорь. Мы идём в погоню за голландцем.
– Без балды, капитан. А в чём дело? – на плечо Левасера легла рука его лейтенанта – Каузака, плотного, коренастого, толстопузого и кривоногого бретонца, более похожего на французского бульдога.
Пересыпая свой рассказ непристойной матерной бранью на всех языках, Левасер гордо сообщил ему, что он намерен предпринять.
Каузак неуверенно поскрёб неделю не бритый подбородок:
– Догонять мирный голландский бриг? На фига? Нам никто этого не позволит!
– Какой дьявол может мне помешать? – вне себя от гнева и изумления вскричал Левасер.
– Допустим, твоя собственная команда. Ну, а кроме нас есть ещё капитан Блад.
– Никакого Блада я не боюсь…
– А следует, знаешь ли! У него превосходство в силе, в мощи огня и в людях, и он скорее потопит нас, чем позволит без всякого повода разделаться с голландцами. Я ведь предупреждал, что у этого капитана свои закидоны, он не любит пачкать руки каперством.
– Да? Может, он ещё приплачивает тебе двойное жалованье? – заскрежетал зубами Левасер.
Не спуская глаз с далёкого паруса, он уже проклинал в душе своё содружество с Питером, одновременно прикидывая, как бы ему ловчее обмануть компаньона. Каузак говорил правду: капитан Блад ни за что не позволит напасть на дружественное голландское судно. Но ведь это можно сделать и в его отсутствие? Ну а после того, как всё закончится, ему придётся согласиться с Левасером: все свидетели на дне, поздняк метаться…
