— Мне сказали, что Маргарет потеряла вашего ребенка, и поэтому ты ее бросил. И ты якобы сказал, что она, стало быть, ни на что не годна, раз не может произвести на свет живое дитя.
— Это ложь.
— Тогда почему ты ее бросил? — спросил Люциан.
— Я не бросал ее, — неистово рыкнул Джулиус. — Мне пришлось поехать ко двору. Когда я вернулся, Маргарет исчезла. А наш ребенок не умер, но отнюдь не благодаря твоему брату. Жан Клод управлял Маргарет, заставил её отдать служанке приказ убить дитя, но вместо этого, горничная принесла его мне.
— Кристиан? — переспросил Винсент, и, судя по выражению его лица, он по-прежнему пребывал в замешательстве.
Джулиус кивнул.
— Он наш с Маргарет сын.
— Прочь от моего сына!
Джулиус посмотрел через плечо Люциана и изумленно вытаращил глаза при виде искаженного гневом лица отца. Никодемус Нотте славился своей невозмутимостью. Джулиус, кажется, никогда прежде не видел, чтобы отец терял самообладание… до этого момента. Определенно, сейчас Никодемус не был спокоен. По крайней мере, его чувства выдавали лицо и особенно глаза, что пылали черненым серебром, однако его голос холодный как сталь, по-прежнему звучал совершенно бесстрастно:
— Если вы, джентльмены, желаете снова увидеть Маргарет, то предлагаю вам отпустить моего сына, объединиться и поговорить. Вам нужно работать вместе, иначе мы потеряем и ее, и Кристиана.
Наступила минутная тишина, пока державшие его бессмертные обменивались нерешительными взглядами, однако, когда они вопрошающе уставились на своего дядю, тот кивнул им без тени сомнения. И Джулиуса тут же отпустили.
— Сын, — предупреждающе зарычал Никодемус, когда тот напрягся, приготовившись напасть на Люциана и выбить из него всю необходимую информацию.
Джулиус заскрежетал зубами, но заставил себя успокоиться.
Бастьен переводил взгляд с Никодемуса Нотте на Джулиуса, а затем, наконец, посмотрел на Люциана и предложил:
— Может, вам троим просветить остальных, что, черт возьми, здесь происходит? У кого наша мать? И что там по поводу отсутствия нашего отца и… — он обескураженно взмахнул рукой, — всего остального.
Джулиус уставился на Люциана насмешливыми глазами, предоставляя ему право говорить первым и начать придумывать свою ложь, но тот, прищурившись, вперился в Джулиуса не менее ироничным взглядом, так и не проронив ни слова. Тогда молчание нарушил Никодемус:
— Думаю, нам всем стоит присесть. Джулиус, ты расскажешь все с самого начала, а эти господа, в свою очередь, поведают нам, что им известно, и тогда, надеюсь, мы вшестером сможем выявить что-то, что поможет нам отыскать Маргарет и Кристиана, — он взглянул через плечо сына и произнес: — Вита, скажи водителю, что я не собираюсь в ближайшее время уезжать.
Джулиус удивленно обернулся — он совсем забыл о присутствии сестры. Вита вернула ему взгляд, кивнула и покорно отправилась выполнить просьбу отца.
— И приготовь кофе, пожалуйста, — попросил Никодемус, когда она уже выходила из комнаты. — Эти господа пьют и едят человеческую пищу.
— Как вы узнали? — удивленно спросил Винсент.
— Почувствовал запах, — спокойно пояснил Никодемус и посмотрел на сына. — Гостиная?
Вздохнув, Джулиус кивнул и повел гостей из кабинета.
— Не получается.
Маргарет выпустила конец цепи и устало опустилась на пол, прислонившись к стене рядом с Кристианом.
Перед этим, пережидая худший период исцеления, они довольно долго беседовали на темы, не относящиеся к их теперешнему положению. Но как только оба смогли двигаться, не испытывая жуткой боли, то сосредоточились на насущном и решили проверить, не смогут ли они совместными усилиями освободиться от оков.
Их затея провалилась, лишив узников последних сил. И теперь Маргарет страдала от грызущей боли, вызванной жаждой крови, и осознания того, что Кристиан испытывает не меньшие мучения.
— Нам надо придумать что-то другое, — пробормотал Кристиан, обшаривая глазами крохотную, грязную темницу. В ней не было окон, лишь зарешеченное отверстие в мощной двери. Свет из коридора просачивался сквозь эту амбразуру{35}, и Кристиан, вперившись в нее взглядом, нахмурился, словно что-то вспомнив.
