Может быть, «судьба вампира повсюду та же» и вампиры всегда находились в столь привилегированном положении в литературе и кино? Может быть, в этом проявляется мистическое свойство вампиров, как утверждают иногда нетвердые в своих рациональных убеждениях вампироманы от науки? Однако если мы посмотрим на классику вампирского романа, например на ранние образцы этого жанра, такие как «Вампир» Дж. Полидори (1819), «Кристабель» С.Т. Колриджа (1801), «Любовь мертвой красавицы» Т. Готье (1836), «Упырь» А.К. Толстого (1841), «Кармилла» Ш. Фаню (1872), не говоря уже о менее известных литературных и кинематографических вампирах XX века, нам в глаза сразу же бросится очень важное отличие классики жанра от вампирских текстов последних тридцати лет. Главный герой этих классических произведений, от лица которого и во имя которого ведется повествование, тот, чьим страстям мы сочувствуем, чьи страдания разделяем, — это человек, а вовсе не вампир. В особенности показателен парадигматический «Дракула» Брэма Стокера (1897). Роман представляет собой собрание отрывков из дневников, писем, телеграмм, газетных статей, написанных героями-людьми, а вовсе не рассказ вампира о событиях его вампирской жизни.
Итак, вампиры наших дней решительно отличаются от своих литературных и кинематографических предшественников: за последние три десятилетия они отвоевали у человека ту центральную роль, которая раньше принадлежала ему по праву даже в вампирских романах и кино. Как я показала в других своих работах, до конца XX в. роль нелюдя — монстра, вампира, оборотня, ведьмы — оставалась вполне подчиненной и функциональной: провоцировать героя-человека, заставлять его страдать и проявлять либо слабости и пороки, либо мужество и стойкость духа. Такова роль тени отца в «Гамлете», Мефистофеля в «Фаусте», призрака в «Медном всаднике», черта в «Братьях Карамазовых» — читатель может сам продолжить ряд примеров. Но в центре драмы оставались страдания и радости героя-человека, а не нелюдя-монстра. Победы и поражения людей вызывали радость и сострадание читателей. Человек сохранял за собой место главного героя романов и кино о вампирах с середины XVIII в. и до конца 1980-х годов, когда постепенно стал совершаться тот переворот, последствия которого мы наблюдаем сегодня. Но прежде чем говорить о рождении готической эстетики[12], следует продолжить наш анализ вампирской прозы и кино.
Среди всех нечеловеческих монстров вампир, безусловно, обладает наибольшей привлекательностью (это не значит, конечно, что в наши дни волк-оборотень или ведьма не могут стяжать зрительских или читательских симпатий). Прежде всего, все современные вампиры прекрасны — «и лицом, и телом, и душой, и одеждой». В каждой вампирской саге вампиры блещут «сверхъестественной красотой», не говоря уж об их неотразимой сексуальности. Все описания вампиров и у Стефани Майер, и у Анн Райс, и у Лиз Джейн Смитт построены именно на этом. Вот, например, как выглядят вампиры в «Сумерках», когда читатель впервые встречается с ними:
Одна высокая, стройная, с длинными золотистыми волосами и фигурой фотомодели. Именно такие чаще всего появляются на обложках глянцевых журналов. По сравнению с ней остальные девушки в зале казались гадкими утятами. <…> Я смотрела на них потому, что никогда в жизни не видела ничего прекраснее, чем их лица, разные и одновременно похожие. В школе заштатного городка таких не увидишь — только на обложках журналов и полотнах голландских мастеров.[13]
Материальным подтверждением неотразимости вампиров служат образы прославленных голливудских актеров вампирских телесериалов. Но красота вампира сияет не только внешне. По сравнению с героями-людьми вампиры принадлежат к «высокой культуре»: они исключительно артистически одарены, талантливы, образованны, и их социальные навыки и воспитание разительно контрастируют с дурными манерами героев-людей. Что уж говорить об их прочих способностях — проходить сквозь стены и пронизывать пространство, читать мысли или внушать их, двигать предметы усилием воли, предвидеть будущее, да разве все перечислишь? Для жалкого племени людей их магическая сила практически необорима, что делает их в общем неуязвимыми и непобедимыми для людей. Но даже всех этих качеств создателям вампирских текстов недостаточно для того, чтобы передать все свое восхищение. Ведь сегодня вампиры воплощают, возможно, самую заветную мечту человечества — мечту о бессмертии.
