— Мне бы к директору или к этому… председателю. Хотелось бы переговорить, да заодно и посмотреть на ваш релакс-кабинет. Вас Лидой зовут?
— Что, красавчик, припекло? — Женщина растянула губы в улыбке. — Лидией Леонтьевной Твороговой меня зовут. Пошли, а то Олег Григорьевич собирался уже на объекты.
Домик оказался только преддверием тепличного царства. Уже через полминуты Дорожкин шагал по длинной оранжерее, над головой у него вились огуречные плети и свисали вполне себе аппетитные огурцы.
— Вот, — Творогова показала на виднеющуюся за помидорными деревьями дверь, — Олег Григорьевич пока на месте. Общайтесь, а я на вахту вернусь. Да не тяните, скоро колхознички придут, ему не до вас будет.
Под стеклянными сводами было жарко и душно. Дорожкин расстегнул куртку, сдвинул пистолет на спину, натянул поверх него свитер и постучал в дверь, на которой была привинчена черная табличка с золотыми буквами:
«Бессменный председатель
колхоза имени Актеров советского кино
Быкодоров Олег Григорьевич».
— Заходите, — послышался из-за двери чуть хрипловатый голос.
Быкодоров был именно таким председателем колхоза, к образу которого, памятуя просмотренные в юные годы фильмы о советской сельскохозяйственной мечте, привык Дорожкин. Он был невысок, одного роста с Дорожкиным, плотен и коренаст. Над лицом его природа-скульптор трудилась топором и рашпилем, над голосом только рашпилем, всего остального председатель, скорее всего, добился сам. Во всяком случае, во вкусе ему отказать Дорожкин не смог бы: к имеющемуся лицу, коротким седым волосам и медленному полупрозрачному взгляду подходили именно хромовые, с голенищем в гармошку, сапоги, коричнево-зеленый френч и галифе, орденская планка и поплавок какого-то техникума. Собственно и кабинет соответствовал тому же вкусу. Стены его покрывали панели из темного дерева. Потолок — панели из светлого дерева. На полу лежали красные ковровые дорожки. Стол изображал букву «Т». В углу отсвечивало бордовым плюшем и золотым профилем Ленина знамя. За спиной председателя висели портреты президента и премьера России, мэра Кузьминска Простака, а рядом красовалась уже знакомая мордатая физиономия бывшего директора кузьминского института, под которой Дорожкин прочитал: «Перов С. И. — почетный гражданин и пожизненный председатель горисполкома Кузьминска». Портрет Перова был перехвачен за уголок гвардейской лентой.
— Здравствуйте, — вышел из-за стола председатель, подошел к Дорожкину, пожал ему руку твердой и теплой сухой ладонью. — Олег Григорьевич Быкодоров. Председатель.
— Дорожкин… Евгений Константинович, — представился Дорожкин. — Инспектор управления безопасности.
— Образование? — поинтересовался председатель.
— Педагогическое, — вздохнул Дорожкин.
— В Коломне заканчивали? — поднял брови председатель.
— Нет, в Рязани, — ответил Дорожкин.
— Все равно, почти земляки, — кивнул председатель и ткнул пальцем в эмалированный значок. — Коломенский сельскохозяйственный техникум. Плодоовощеводство. Ученик Иосифа Борисовича Фельдмана. Не слышали? Большой человек был. Редкий. Я в пятьдесят третьем выпустился. Можно сказать, что по особому графику, ну да неважно. В списках я там под другой… И тому были причины… Пятьдесят третий, да… Трагический год был, я вам скажу. А вот это медали. — Он стал водить желтым пальцем по орденским планкам. — Медаль «За трудовую доблесть», «За трудовое отличие». Вот эта желтенькая с черными полосками — за восстановление угольных шахт Донбасса. Это — за восстановление предприятий черной металлургии. Это — «Ветеран труда». Вы не жмурьтесь, Евгений Константинович, это я не от излишней скромности объясняю, а чтобы было понятно — боевых наград не имею, в воинских сражениях не участвовал, чужих подвигов и наград не присваивал. Вопросы есть у вас какие по процедуре?
— По процедуре в вашем релакс-кабинете? — не понял Дорожкин.
— По процедуре знакомства, — сдвинул брови председатель.
— Нет, — замотал головой Дорожкин. — Разве только одно. У вас табличка на двери. Там ошибка. Бессменный пишется с буквой «с», а не «з».
— Это не ошибка, — не согласился председатель. — Это вполне продуманное фонетическое усиление смысла. Ладно. С процедурой покончено, пойдемте, покажу вам релакс-кабинет. Сразу скажу, сегодня расслабиться вам не удастся, сейчас колхознички придут, поливка, то да се, а вот если будет угодно, завтра с утра или, к примеру, часика в три, то милости просим.
