– Возможно. А что думала об этом миссис Хасинс?
– Я ей ничего не сказала об этом. Раз сама Элси держала это в тайне, то мне тем более не следовало говорить об этом. А то миссис Хаскинс рассказала бы кому-нибудь еще, узнали бы Серафино, и Элспет могла бы тогда лишиться места. Правда, невелика потеря,
и я ей даже не раз говорила, что ей надо бы подыскать себе другое место.
– А что, разве миссис Серафино относилась к ней нехорошо?
– Нет, почему же? По-моему, относилась неплохо. Они, конечно, не дружили, как дружим мы с миссис Хаскинс, но это вообще бывает очень редко. Все же мне не нравилось, что ей приходится оставаться по ночам одной с детьми, да еще и комната была у нее прямо внизу.
– Она что же, боялась?
– Я точно знаю, что поначалу боялась. Потом она, кажется, привыкла. Место у нас приличное, тихое, так что бояться и впрямь нечего.
– Я понимаю. Теперь расскажите, пожалуйста, про вчерашний день. Вы знали, куда она собиралась пойти?
– Я ее не видела с самого вторника, – покачала она головой, но тут же что-то, видно, вспомнила. – Мы тогда вышли с детьми погулять. Она что-то сказала, будто чувствует себя неважно и собирается сходить к врачу. Потом сказала, что заодно сходит и в кино. Точно, в "Элизиум11; я еще предупредила, что там идет очень длинная картина, но она ответила, что все равно успеет на последний автобус и что нисколько не боится возвращаться домой так поздно. И вот, то самое, чего я боялась и против чего предостерегала, то и произошло… – Ее одолели слезы, и она принялась вытирать их платочком.
Дети вернулись в гостиную и таращили глаза на дядю, доводящего их Силию до слез. Один из малышей подбежал к Силии и обнял ее, а второй, которой постарше, бросился со своими маленькими кулачками на Лэнигена.
– Успокойся, малыш, – засмеялся тот, пытаясь угомонить рассвирепевшего мальчика.
– Он, верно, подумал, что это вы довели Силию до слез, – сказала миссис Хаскинс, появившаяся в дверях. – Ну, не душка ли? Поди к маме, Стивн.
Наконец-то детей уняли и снова увели.
– Скажите, пожалуйста, – опять начал Лэниген, когда они остались одни, – а почему вы тогда испугались вдруг в четверг?
– Как, то есть, почему? Да я бы сама ни за что не стала возвращаться так поздно одна. Расстояние, правда, небольшое, но совершенно темно, а тут еще эти деревья – нет, страшно все-таки.
– Может быть, у вас была какая-то особая причина?
– А что, разве этой причины недостаточно?– Ее снова одолели слезы. – Такая молодая и чистая. Ее предшественница, Глэйдис, была не многим старше Элси, а все же с ней я никогда по-настоящему не дружила, хоть мы и частенько ходили вместе гулять. Та никогда ни перед кем не терялась, но Элспет… – Она так и не закончила фразу, но тут же взволнованно спросила: – Скажите мне правду, над ней не… не надглумились? Я слышала, будто ее нашли совершенно голую.
– Нет, – покачал Лэниген головой. – Мы никаких таких следов не обнаружили. И вовсе она не была голая, а вполне прилично одета.
– Я рада, – сказала она просто.
– Впрочем, вы сможете прочесть обо всем в вечерних газетах. – Он встал. – Вы нам очень помогли, и я уверен, что если вы вспомните что-нибудь еще, вы дадите нам знать.
– Непременно!– воскликнула она и в порыве чувств протянула ему руку. Лэниген пожал ее и, к немалому своему удивлению, почувствовал, что рука у нее сильная, как у мужчины. Он направился к двери, но ему вдруг пришла одна мысль, и он остановился:- Кстати, как относился к Элспет мистер Серафино? Он не позволял себе лишнего?
– Да, с вами надо держать ухо востро!– воскликнула она, бросив на него восхищенный взгляд.
– Ну, так как?
т Он был к ней неравнодушен, – кивнула она. – Правда, он делал вид, будто совершенно ее не замечает, он даже почти с ней не разговаривал, но так и пожирал ее глазами, когда ему казалось, что никто не видит. Он, знаете, из тех, кто одними глазами раздевает девушку догола. Глэйдис говорила об этом не раЗ, но ей это даже доставляло удовольствие.
– И что же с ней было?
– О, миссис Серафино возревновала и уволила ее. Вообще, когда женщина начинает ревновать, она чаще всего права.
