– Но ведь мистер Леонард может…
– Если он даже подойдет, то застанет дверь на цепочке. Подумает, что я прилег немножко, и ему даже в голову не придет разбудить меня. Окей? Мы ведь еще даже о делах как следует не поговорили…
Она кивнула головой и . взмахнула ресницами в его сторону.
– Тогда идите, детка, не задерживайтесь. Пока!– Он все-таки хлопнул ее отечески по бедру на прощание.
❖
Днем в "Каюте” подавали бутерброды, пирожки и кофе, а вечером – и горячие блюда: спагетти с тефтелями, мидии с жареной картошкой, бобы с сосисками. Все это значилось на засаленном меню, приклеенном к зеркалу бара. Против каждого блюда стоял номер, и завсегдатаи вроде Стэнли называли при заказе не блюдо, а только номер – вероятно, так было быстрее.
Днем, а также в вечерние часы, здесь почти не выпивали. Клиенты, обедавшие здесь, обмывали свои бутерброды стаканом эля или пива/ перед ужином тот или иной клиент мог выпить рюмку виски, но это было и все. Однако завсегдатаи, среди которых был и Стэнли, обычно возвращались часов в девять. Вот тогда "Каюта” совершенно преображалась.
Выходя от раввина, Стэнли подъехал на своем жел1- том драндулете к "Каюте”, заказал свой обычный ужин и стакан эля. Он сидел у бара, жуя размеренно и вяло. На тарелку он смотрел лишь столько, сколько нужно было, чтобы подцепить вилкой очередную порцию, и тут же поворачивал голову к экрану телевизора, поставленному на возвышение в углу. Время от времени его ритмично работающие челюсти останавливались, и он, не отрывая глаз от экрана, выливал в рот очередной глоток эля.
Получив свой ужин, Стэнли сказал с буфетчиком пару слов о погоде, а больше ни с кем не разговаривал. Когда телевизионная программа подошла к концу, он допил свой второй стакан, вытер губы бумажной салфеткой и побрел к кассе рассчитаться. Затем он махнул буфетчику рукой, вышел, проехал несколько кварталов и поставил машину перед самым домом матушки Скофильд. Чего зря шататься? Лучше придавить комарика часок-другой.
Мама Скофильд сидела в салоне, когда он просунул голову, чтобы поздороваться с ней. Поднявшись затем к себе, он снял ботинки, рабочую одежду, завалился на койку и, заложив руки за затылок, уставился в потолок. Здесь у него не было аотистических снимков: мама Скофильд бы ни за что не потерпела. Единственным украшением был настенный календарь, на котором был изображен мальчик с куклой, долженствующий, по чьему-то замыслу, вызывать теплые чувства к Угольной компании Барнардз-Кроссинга.
Обычно он спал после ужина час-полторад но сегодня ему никак не удавалось заснуть. Он чувствовал, что опять на него надвигается один из нередких припадков скуки и одиночества. Друзья и знакомые видели в его холостяцтве доказательство ума: дескать, человек не дал себя перехитрить. А не перехитрил ли он самого себя?– уныло подумал он. Ведь если разобраться – какая это жизнь? Постылый ужин в кабаке, затем вот эта меблированная конура и разве еще попойка допоздна с друзьями в ’'Каюте11. То ли бы дело, если бы он был женат! И он начал мечтать о том, как бы все было хорошо, если бы у него была семья. Вскоре он захрапел.
Когда он проснулся, было уже почти десять. Он встал, оделся получше и поехал в "Каюту". Его мечты никак не рассеивались. Он выпил больше обычного, чтобы прогнать эти мысли, но как только разговор или шум в баре затихал, они снова были тут как тут.
Около полуночи народ стал расходиться. Стэнли тоже встал. Чувство одиночества мучило его сильнее, чем когда-либо раньше. Он вспомнил, что как раз четверг сегодня, и какая-нибудь девушка, верно, ждет не дождется автобуса на углу "Дубков" и Вайн-стрит. Может быть, она даст себя подвезти.
❖
Элспет сидела на заднем сиденьи. Дождь немного приутих, но тяжелые капли все еще разбивались об асфальт, превращая его в гладкое черное зеркало. Теперь ей было хорошо, и она изящным движением, словно актриса, подносила ко рту сигарету. Когда она говорила, она смотрела прямо вперед, лишь изредка бросая быстрый взгляд на своего спутника, чтобы видеть, как он реагирует на ее слова.
Он сидел прямо, широко раскрыв глаза, стиснув челюсти и крепко поджав губы. Сердился ли он? Переживал? Был в отчаянии? Ей трудно было сказать. Она нагнулась вперед, чтобы стряхнуть пепел в пепельницу, вмонтированную в спинку переднего сиденья. Раздельно, словно желая подчеркнуть каждое слово, она что-то сказала, постукивая при каждом слове сигаретой о край металлической пепельницы.
