Женщина собрала свои сумки и пакеты и направилась к двери.
— Он ведет себя так, будто эту дорогу построил его отец. А сколько раз ты дергаешь шнур, а он не останавливается? И сколько раз в дождь ты ждешь на остановке, а они проезжают мимо?
— Женщина, женщина, всем надо ехать, и если ты не поспешишь, то не успеешь приготовить обед к приходу мужа. Закончишь свой рассказ в следующую поездку.
— Все водители автобусов одинаковы, — сказала Мириам.
Рабби улыбнулся.
— Этот такой же, да не совсем.
Автобус высадил их перед Яффскими воротами, и, прежде чем войти, они обернулись посмотреть на ту часть нового города, которую проехали.
— Он весь такой белый, Дэвид, — воскликнула Мириам.
— Он построен из иерусалимского камня. Если я правильно помню, во времена Британского мандата этого требовал закон. Может быть, он еще действует. Но впечатление потрясающее, правда?
Они прошли через ворота, пересекли широкую площадь и вслед за другими посетителями вошли в узкий коридор шириной меньше десяти футов, главную улицу Старого Города. Она была крытая, как туннель, с лавками и магазинами по обеим сторонам; хозяева-арабы сидели снаружи на маленьких скамейках, жестами приглашая прохожих заходить.
Улица круто спускалась вниз; через каждые несколько футов были две или три ступеньки, и казалось, будто они спускаются все глубже и глубже в недра земли. Улица была заполнена арабами, туристами, священниками различных конфессий, и повсюду были дети. От главной улицы отходили переулки, тоже крытые, с тянущимися вдоль магазинами. Однако то тут, то там они мельком видели скверики или внутренние дворики, явно жилые. На одном углу к ним подошел мальчик одиннадцати-двенадцати лет. Парнишка был чист и одет по-европейски.
— Вам нужен гид, леди и джентльмен? Я могу проводить вас куда угодно. Вы хотите пойти к Западной Стене? Вы из Америки?
— Да, мы из Америки, — сказала Мириам.
— Может быть, из Чикаго? Или из Пенсильвании? У меня много друзей в Чикаго и в Пенсильвании. Может быть, вы знаете кого-нибудь из них? Доктор Гольдштейн из штата Пенсильвания — мой очень хороший друг.
— Нет. Я не знаю доктора Гольдштейна из Пенсильвании, — невольно развеселившись, сказала Мириам.
— Может, вы хотите увидеть Виа Долороза[44]? Я могу показать ее вам и устроить, чтобы вы зашли внутрь монастыря. Отец Бенедикт — мой очень хороший друг.
Мириам покачала головой.
— Может, вы хотели бы купить ковры или драгоценности? Я могу отвести вас в лучшие магазины. Как моим друзьям вам продадут все по самым низким ценам. Или персидские эмали — я знаю магазин, который владелец собирается закрывать и распродает все очень дешево.
— Мы не хотим ничего покупать, — сказала Мириам.
— Мой брат может достать вам кожаные изделия по оптовым…
Мириам покачала головой и поспешила вслед за мужем, который ушел вперед, не поддавшись соблазну. Сворачивая за угол, они увидели, как мальчишка подошел к кому-то еще.
— Нельзя поощрять их, — сказал рабби, — иначе от них не избавиться.
— В это пареньке есть что-то особенное. Когда-нибудь он, возможно, станет мэром города.
Рабби усмехнулся.
— Не этот. Этот будет торговцем, владельцем такого же магазинчика и будет целый день сидеть на табурете перед своим магазином, покуривая кальян и поглощая бесконечные чашки кофе. Он будет владеть половиной города, и мэр будет числиться в его платежной ведомости.
По мере того, как они углублялись в древний город, постоянно спускаясь вниз, характер улицы менялся. Магазины здесь были предназначены не для туристов, а скорее для жителей города. Были мастерские, где ремонтировали радио и часы, и другие, где чинили горшки и кастрюли. Мясные лавки с целыми овечьими тушами, подвешенными за ноги, и лавки, где продавались странные продукты. Обувные мастерские и парикмахерские. В маленьких кафе радио было включено на полную мощность, унылая, пронзительная арабская музыка была слышна далеко вокруг. И сидевшие перед своими лавками владельцы не улыбались призывно, а безразлично скользили взглядом, зная, что этих туристов вряд ли заинтересуют их товары.
Один раз Мириам и Дэвид пришлось прижаться к стене, когда два осла, навьюченных грудами пустых деревянных ящиков из-под фруктов, протрусили по улице, подгоняемые криком маленького мальчика. В другой раз им пришлось отступить в подвернувшийся дверной проем, чтобы не сбило с ног стадо овец, которое гнали через узкую, похожую на коридор улицу.
