Шмуэль поднял руку — то ли успокаивая его, то ли желая сказать, что продолжение следует.
— Потом я прочитал в газете, что когда бомбу приводят в действие, до взрыва остается час. Так вот, бомба взорвалась примерно в полночь, а этот человек подошел к нам как раз около одиннадцати. Так я сказал моему другу Моше и…
— Понимаю. Вы его хорошо разглядели? — спросил Иш-Кошер. — Можете его описать?
— Описать? — Он неуверенно посмотрел на Моше. — Он был высокий. Правда, Моше?
Моше кивнул.
— Может, футов шесть, Моше?
— Не меньше шести футов.
— Какого цвета волосы, глаза?
— Было темно. Это же было поздно вечером. Ты видел его глаза, Моше?
Моше покачал головой.
— Сколько ему лет?
— Средних лет. Я имею в виду, не мальчик, не юноша. Может быть, пятьдесят. Ты бы дал ему пятьдесят, Моше?
— Не меньше пятидесяти. Может, даже пятьдесят пять.
— Как он был одет?
— В пальто и шляпе. Потому я не и могу сказать, какого цвета волосы. На нем была шляпа.
— И он американец? Откуда ты знаешь? Его иврит?
— У него хороший иврит, но не такой, как у нас. Как будто он учил его, понимаешь, что я хочу сказать?
— Хорошо. Он спросил вас, как попасть на Виктори-стрит, вы ему сказали, и он ушел?
— Не-ет, не совсем. Ему был нужен пятый номер, а мы шли в ту сторону, так что шли вместе и разговаривали.
— Ты разговаривал, — сказал Моше.
— Ну, я разговаривал. Я что, выдавал какие-то секреты?
— О чем вы говорили?
— О чем обычно говорят люди? О правительстве, о налогах, о войне — как всегда.
— И вы проводили его до места?
— Нет, мы дошли до перекрестка, и я сказал, что ему надо идти туда, там начало Виктори-стрит, а номер пять — это второй или третий дом от угла.
— И он пошел, — подсказал Иш-Кошер.
— Нет. — Шмуэль улыбнулся, довольный, что заманил инспектора в ловушку. — Он посмотрел на часы и сказал, что уже, пожалуй, слишком поздно идти в гости. Он поблагодарил нас и пошел дальше по Альфонт-стрит.
Иш-Кошер насмешливо посмотрел на своего помощника, когда тот вернулся, проводив посетителей.
— Я тебе говорил, — сказал Аарон, — что не думаю, будто там что-то такое есть, но…
— Но у нас нет ничего другого, — сказал шеф. — И все же, если немного подумать, это любопытно. Одиннадцать часов — довольно поздно, чтобы идти в гости, так же поздно, как и несколько минут спустя, когда он решил, что уже слишком поздно. Пожалуй, стоит немного порасспрашивать. На многое я не рассчитываю, как ты понимаешь. Пожалуй, метод Адуми — схватить несколько арабов и допросить из расчета, что кто-нибудь из них перенервничает и признается, — правильный метод. Но в моем районе убит человек. То, что его убило взрывом, несущественно. Это убийство, а я обязан расследовать убийства. Так что, может быть, стоит сходить на Виктори, 5 и спросить, не ждал ли кто-нибудь из жильцов в тот вечер позднего гостя.
В воскресенье Смоллы решили посмотреть город. Все утро было в их распоряжении: Джонатан пробудет в школе до двух часов, и в полдень его там покормят.
— Не беспокойтесь о том, чтобы вернуться точно вовремя, — сказала Орс Розен, их соседка. — До вашего прихода он может поиграть с Шаули.
— Мы хотим пойти в Старый Город и к Стене, — сказала Мириам. — Успеем?
— Конечно. — И она объяснила, на каком автобусе добраться к Яффским воротам. — Вы увидите там указатели, как пройти к Стене. Это недалеко. Туда и пешком можно добраться. Но первый раз лучше на автобусе.
Поэтому они сели в автобус. Не успели они заплатить за проезд, как водитель резко тронулся с места, и их отбросило на сиденья. Но перед автобусом внезапно появилась машина, и водитель так же резко затормозил. Он высунул голову в окно и крикнул:
— Да обойдут тебя беды, но ты круглый дурак. — Покраснев от негодования, он снова резко рванул с места.
Несколько минут рабби и Мириам не отрываясь смотрели в окно. Женщина средних лет с кучей пакетов на широких коленях и парой сеток с покупками, лежащих рядом, дернула за шнурок звонка и, опасаясь, что водитель не слышал, дернула еще раз.
Тот глянул в зеркало заднего вида и крикнул:
— Все в порядке. Я тебя слышал, слышал. Или ты думаешь, что это музыкальный инструмент? — Он свернул к обочине и остановился.
