Весть о закрытии фирмы Мэйсона и о том, что Грэм Мэйсон умер не только бедняком, но и почти мошенником, облетела весь Вутон-Хэй, подобно лесному пожару в жаркое лето. К вечеру это стало темой для домашнего разговора, гораздо более занимательной, чем программа по телевизору.
Некоторые очень сочувствовали Либби, но — такова уж человеческая натура — ощущалась большая доля удовлетворения по поводу того, что девушка, которой до этого все давалось с необыкновенной легкостью, оказалась сегодня в положении, ничуть не лучшем, чем их собственное.
Им не терпелось увидеть, как она воспримет это. Она чувствовала эти внимательные взгляды, когда шла по улицам или стояла в очереди в магазинах.
Но она нашла своих настоящих друзей и была удивлена и тронута тем, как их все-таки много. Сью и Билл были просто замечательные. Они были бы счастливы, если бы Либби переехала к ним на постоянное жительство, несмотря на то что им каждый раз приходилось таскать в гостиную простыни и одеяло, превращая свой диван в односпальную кровать. Она прожила у них несколько недель, и когда сказала им, что нашла себе комнату, то поднялся невообразимый гвалт протеста.
— Зачем ты собираешься уходить, что это тебе даст? — потребовала ответа Сью. — Ты спокойно можешь оставаться у нас. Ты нам совсем не мешаешь. Благодарю Бога, ты хоть немного поправилась.
Билл говорил в том же духе, но это была единственная комната помимо их спальни, крошечной кухоньки и ванной, было бы несправедливо по отношению к ним заставлять их спотыкаться о Каффу и стесняться ее присутствия.
— В любом случае, куда ты собираешься переехать? — спросила Сью, когда Либби встала благодарная, но решительно настроенная.
— У дочери Эйба есть свободная комната: сейчас ее сын служит в армии, и она говорит, что я могу пользоваться ею.
— Я сама поеду посмотреть, что она из себя представляет, — твердо заявила Сью.
Комнатка была небольшой, но уютной. По сравнению со спальней, которая была у Либби в «Грей Муллионсе», она скорее напоминала платяной шкаф. Но это была светлая, чистая комната, и Либби с готовностью согласилась сюда переехать.
Дочь Эйба сказала ей, что она может питаться вместе со всеми. Ви Риллингтон принадлежала к числу немногих, которые отказывались слушать что-либо плохое о покойном Грэме Мэйсоне. Подобно своему отцу, она была горячо и безоговорочно предана семье Мэйсонов. То, что господин Грэм Мэйсон умер бедняком, нисколько не изменило того факта, что он всю свою жизнь был добр и щедр по отношению к людям.
Когда Либби, заглянув к ним в гости, упомянула, что ищет себе комнату, Ви предложила не задумываясь:
— Так у нас пустует комната Кена.
— Но есть еще Каффа, — промолвила с некоторым колебанием Либби. Не каждый согласится предоставить жилье Каффе, но зять Эйба рассмеялся:
— Тем лучше. Все будет какая-то забота деду: будет с ним гулять.
Каффа подбежал к Эйбу, узнав старого друга, и сейчас сидел рядом, положив ему голову на колени, медленно помахивая хвостом в знак полного удовлетворения. Таким образом, все вопросы были решены, и Либби, прощаясь, остановилась в холле, чтобы еще раз поблагодарить Ви. Та отмахнулась от этой благодарности:
— Сделай одолжение. Какой смысл в том, что комната пустует, не принося никакой пользы.
— И, Ви, я очень сожалею, что так случилось с твоим отцом. Если хоть что-нибудь останется после продажи всего имущества, я обязательно сделаю так, что он и Эми получат завещанное дядей.
Ви Риллингтон была крупной женщиной с грубыми чертами лица, но голос у нее был на удивление нежный.
— Это прекрасно, — сказала она, — трудно высказаться с большей справедливостью, но отцу вполне хватает, питается он с нами, получает пенсию и проценты по вкладу. Он никого не винит. Господину Грэю просто не повезло, но это был хороший, честный человек, и мне бы хотелось посмотреть на того, кто попытается сказать нечто обратное. — У Либби задрожали губы. Ей никак не удавалось унять эту дрожь, и она боялась, что вот-вот расплачется. И Ви продолжала: — Никому не позволяй обижать себя. Держи нос кверху. Только одно слово против него услышишь — плюй им в глаза.