— Слышь, Семён, вот как ты соображаешь? На луне люди живуть?
Семён повозился, повздыхал тяжко и сказал наконец:
— Откель нам знать?
— А я так полагаю. — Прохор, прищурившись, всмотрелся в невозмутимое ночное светило. — Беспременно живуть! Ты, Семён, мозгами-то шевельни: земля наскрозь круглая, шар то исть. Учёные определили и взвесили. И мы на ей обретаемся. Идём дале: луна, гляди, тоже круглая! Смекаешь? Делаем беспременный вывод: живуть там люди! Должно, и у их — большевики, меньшевики. Вот антиресно, кого там боле? Ты как предполагаешь, а, Семён?
Не успел ответить Семён Воронков: за углом улицы послышался натужный рокот моторов, по забору, по окнам домов пробежала полоса яркого электрического света, и тут же возникли два ярких глаза, за ним — ещё два и ещё...
К арсеналу приближались одна за одной грузовые машины, покачиваясь на колдобинах дороги.
— Тревога! — закричал Семён Воронков, вскидывая винтовку и щёлкая затвором. — Стой! Кто вдеть?
Его примеру последовал Прохор Заикин, ощутив отвратительную дрожь в коленях. Суетились солдаты караула и у других ворот арсенала.
А четыре грузовых машины остановились одна за другой, фары поумерили свет, однако продолжая светить перед собой, и прямо к Прохору и Семёну шли три человека, двое в чёрных кожаных куртках и один в штатском, огромный, без шапки, с лохматой головой, похожий на медведя.
— Стой! — отчаянно закричал Семён Воронков. — Стрелять буду!
— Погоди, погоди, солдат, — спокойно и, показалось, насмешливо сказал тот, что был похож на медведя, тем временем подходя всё ближе. — Бумагу вот привезли. Давай нам старшого! Кто тут у вас?..
Оказывается, от тёплого помещения, где комендатура помещается, уже шагал к ночным гостям Павел Панкратович Сергеев, комендант арсенала, большевик, в шинели без погон, на плечи накинутой.
— В чём дело, товарищи? — сказал он очень даже спокойным и бодрым голосом. И добавил уже шутливо: — Что за шум, а драки нет?
— Мы от Тульского Совета, — сказал похожий на медведя Иван Михеев, непроницаемо, отчуждённо глядя на Сергеева. — А вы...
— Комендант арсенала! — козырнул с лёгкой небрежностью Павел Панкратович.
— Тогда это вам. — Михеев протянул бывшему поручику лист бумаги. — Постановление Совета... — Он помедлил. — ...Его большевистской фракции. Отгрузить в Москву товарищам по борьбе четыре машины винтовок, пулемётов, патронов.
Сергеев в свете фар прочитал «постановление».
— Всё в порядке, — сказал он. — Будем сразу грузить?
— Да! — резко, даже воспалённо сказал человек в чёрной кожанке, передёрнув плечами. — Немедленно! Надеюсь, солдаты караула помогут? Время...
— Помогут, товарищ Нацаренус, — перебил Иван Михеев, покосившись на Прохора Заикина и Семена Воронкова. — Как могут солдаты не помочь делу революции?
В тот же миг произошло непредвиденное: Семён Воронков быстро отступил в темноту, под стену арсенала, вскинул винтовку вверх, грохнул выстрел. Все шарахнулись в стороны, и проворнее всех — Прохор Заикин.
— Отыди! — кричал Семён. — Караульцы! Сполняй приказ! Есть разъяснения! Без приказа начальника оружейного завода — никому... ета... Ни винтовки, ни патрона! Али присягу не давали? Сполняй, говорю, приказ... — Щёлкнул затвор. — По моей команде...
Не докричал Семён Воронков — сильный удар в ухо сбил его с ног, загремела винтовка, выпавшая из рук, медведь по имени Иван Михеев сидел на нём, тяжело, азартно дыша, и руку до жгучей боли за спину свернул.
— Что с ним делать? — спросил.
— В караулку! — приказал комендант арсенала. — И в чулан. Заикин, Федорков! Тащите его туда! И дверь шкафом приприте!
Всё в момент получилось: Семёна Воронкова, меньшевика, односельчанин Прохор Заикин, большевик, и солдат Егорка Федорков, беспартийный, контуженный, в чулан караульного тёплого помещения поволокли — ноги по земле скребут мелкими шажками, из уха чёрная кровь капает, глаза очумелые, никак не очухается, сообразить не может: чего эта с ним? Только в дверях упираться стал. Тут ему по физии Егорка Федорков съездил, и Прохор Заикин по второму уху добавил, в большом возбуждении и азарте:
