«Проклятие!» — подумала Джекка и нахмурилась. Он говорит серьезно. Слишком серьезно.
— Пожалуйста, не забывай, что я собираюсь уехать…
Трис прижал палец к ее губам.
— Я знаю, ты собираешься вернуться в Нью-Йорк. Помню об этом. Но вот что, моя милая Джекка…
— Что? — прошептала она.
— Я — взрослый мальчик, и если ты оставишь мне чуть-чуть себя, я смогу справиться с горечью расставания.
Она почувствовала, как Трис склонился к ней, и решила, что он наконец-то ее поцелует. Но его губы почему-то оказались возле ее уха…
— Завтра, как стемнеет? — едва слышно шепнул он.
— Да, — ответила зачарованная Джекка.
Трис отступил в сторону и исчез в темноте.
Тристан героически сражался с завтраком, исполненный решимости пожарить наконец омлет, а не идти по пути наименьшего сопротивления и есть осточертевшие хлопья с молоком. Однако сделать что-нибудь одной рукой трудно. Пришлось даже разбить яйца, бросив их в миску, а потом вытаскивать оттуда скорлупу.
Масло на горячей сковороде сгорело, потому что он отвлекся, думая о том, как поведет себя Джекка, если он явится на завтрак, как это делал до ее приезда.
Вчера ему пришлось врать. Он наплел что-то несусветное миссис Уингейт и Люси, объясняя, почему никак не может остаться. Люси ему поверила, поцеловала его в щеку и сказала, что он слишком много работает.
Но мисс Ливи взглянула на него так же, как много лет назад, когда ему было двенадцать и он рассказывал ей, где был и что делал. Даже мама не ловила его на вранье так легко, как мисс Ливи.
Тристан справедливо полагал, что она уже связала его персону с ночными отлучками Джекки. Но, насколько он мог судить, она вроде бы не выказывала неодобрения.
Возможно, она думает, что они с Джеккой отправляются в его дом и ложатся в постель.
Тристан вздохнул и еще раз вымыл сковородку. Вторая порция масла тоже сгорела.
Интересно, что бы она сказала, узнав, что он еще ни разу даже не поцеловал Джекку?
— Скорее всего она бы мне не поверила, — громко проговорил он и убрал яйца обратно в холодильник. Утомившись от бесплодных попыток приготовить себе нормальную еду, он решил позавтракать в городе.
Повинуясь импульсу, он взял телефон и позвонил Ким.
— Ты уже завтракала?
— Пока нет.
— Могу я пригласить тебя к Элу?
— Это было бы чудесно. Тем более что у меня есть для тебя хорошие новости.
— Да? Какие?
— Скажу при встрече. Кстати, как тебе понравилась Джекка?
— Всякий раз, когда я захожу к мисс Ливи, твоя Джекка оказывается в своей комнате. — Это была самая близкая к истине ложь, которую он смог придумать.
— Это даже хорошо, поскольку она все равно уже занята. Увидимся у Эла.
— Что это значит? — спросил Тристан у телефона. — Занята?
Несмотря на только одну здоровую руку, он собрался в рекордно короткий срок и уже через десять минут нетерпеливо ожидал Ким в закусочной.
Она вошла улыбаясь, поцеловала его в щеку и устроилась за столом. Закусочная «У Эла» была самым модным заведением города в середине прошлого века, когда на дорогах правили бал «шевроле» 1957 года, а Элвис Пресли только начинал свой путь к вершине. Тогда закусочная пользовалась большим успехом, и Эл — сын тогдашнего Эла — не видел необходимости что-то менять. Кабинки были теми же, барная стойка и высокие круглые табуретки тоже. В каждой кабинке было что-то вроде музыкальной шкатулки, и посетители могли выбирать музыку. Никто ничего не имел против того, что музыка предлагалась только конца 1950-х годов.
— Итак, что ты предпочитаешь слушать сегодня утром? — спросила Ким, наскоро пролистав меню. — В-9 — Пол Анка. «Дайана» или Д-8 — Джерри Ли Льюис[4]. «Знойные красавицы»? — Молодежь Эдилина всегда с гордостью демонстрировала свою хорошую память, безошибочно называя номера песен.
— Ничего, — буркнул Трис и отхлебнул кофе.
— Сегодня кое-кто в плохом настроении, — отметила Ким. — Беспокоит рука?
— Меня беспокоят дни, наполненные бездельем, — сказал Трис. — Еще немного, и я сойду с ума.
— Ты сегодня раздражен. Что вывело тебя из равновесия?
Трис мог бы сказать, что это сделали ее слова о том, что Джекка занята, но промолчал.
— Расскажи свои хорошие новости.
