— Муж миссис Уингейт построил оранжерею после смерти своего отца. Трис принес сюда все эти растения, и он же за ними ухаживает. Он проводил здесь много времени, когда я была еще ребенком. У Уингейтов не было детей, так что Трис и его сестра заполняли для них пустоту.
— Молодцы, — сказала Джекка с полным ртом. — Мне нравится эта еда.
— Ты не ожидала такого в нашем отсталом, забытом богом Эдилине? — усмехнулась Ким.
— Не забывай, что я уже здесь бывала и знаю, что ваши люди любят вкусно поесть. — Она кивнула в сторону двери, ведущей в дом. — А кто еще здесь живет? Пожалуйста, скажи, что никто не станет стучать в мою дверь среди ночи, желая поболтать.
— Дело в том, — сказала Ким, — что я толком не знаю. Я уже сто лет здесь не была. Сейчас миссис Уингейт в своем магазине в городе, и она…
— Что она продает?
— Фамильную одежду.
— Что это такое? Винтаж?
— Нет. Особым образом сшитые вещи. Ну, в общем, точно не знаю. — Она слегка понизила голос: — Есть еще женщина по имени Люси. Она живет напротив. Целыми днями шьет, а миссис Уингейт потом продает ее творения.
Джекка подалась вперед.
— Почему ты говоришь шепотом?
— Люси настоящая затворница. Наверное, у нее агорафобия, но об этом никто не упоминает, по крайней мере в ее присутствии.
— Она боится выходить из дома? — спросила Джекка тоже шепотом.
— Мне так кажется. Последние две недели я часто заходила сюда, но ни разу ее не встретила. Думаю, она целыми днями сидит у себя.
Джекка откинулась на спинку стула.
— Меня это устраивает. Последнее, что мне сейчас нужно, это компания. Признаюсь честно, я сыта Андреа по горло.
— Если уж речь зашла о твоей начальнице, расскажи как проходит ее медовый месяц?
— Ты считаешь, она сообщила мне об этом? — удивилась Джекка. — Я вытащила ее галерею из долговой ямы и начала выставлять картины художников, которые действительно хорошо продаются, но это, оказывается, вовсе не повод для того, чтобы послать мне хотя бы открытку. Она может только задерживать меня в галерее до рассвета, рассказывая об очередном бросившем ухажере, но не более того.
— Она не может вообще закрыть галерею?
— Надеюсь, что нет, но ее отец поклялся, что, если она все же закроет галерею, он найдет мне другую работу.
— Возможно, мы сможем работать вместе? — с надеждой спросила Ким.
— Два художника в одном маленьком магазине? Вряд ли. Лучше расскажи о миссис Уингейт. Добрая старушка?
— Не такая уж она старушка. Полагаю, ей чуть больше пятидесяти. И она здорово соображает в бизнесе. Дом необходимо содержать, и это весьма недешево. А все ее доходы — то, что дает магазин, и арендная плата. Но она как-то выкручивается.
— Ты говорила, она сдает три квартиры. Кто живет в третьей?
— Сейчас никого. Возможно, миссис Уингейт оставляет ее свободной для кого-то, но не знаю, для кого именно. Уверена, она тебе сама скажет, если спросишь. Надеюсь…
— На что ты надеешься?
— Надеюсь, здесь будет жить Рид, когда приедет.
— Так, так, так, — проговорила Джекка и положила в рот крупную оливку. — Может быть, ты еще о чем-то мне не рассказала?
Ким довольно ухмыльнулась.
— Я специально хранила эту тайну… целых двадцать четыре часа.
— Не могу поверить. Так долго? И все же не удержалась? Ну ладно. Но почему Рид собирается снимать квартиру в родном городе? Разве он не может жить в родительском доме? Нет, я, конечно, ничего не имею против такого соседа, но хотелось бы знать.
Они понимающе улыбнулись друг другу, пребывая в полном согласии, рожденном долгими годами разговоров до рассвета, рыданий из-за того, что все мужчины козлы, и хихиканья над очередными шалостями. Ким не однажды говорила, что хотела бы видеть Джекку своей невесткой.
За семь лет, прошедших после первого приезда Джекки в Эдилин, когда она из кожи вон лезла, чтобы привлечь внимание брата Ким, и не преуспела в этом, подруги часто говорили о нем. Ким всегда рассказывала новости, которые узнавала о Риде. Поэтому Джекка знала, что он получил медицинскую степень и, поскольку не имел семьи, стал ездить по всему миру. Он работал в организации «Врачи без границ», создавал клиники в самых удаленных, лишенных и намека на цивилизацию уголках Африки, всегда был там, где случались катастрофы. Ким говорила, что нет такой глуши, в которой не побывал ее брат, и нет такого вертолета, на котором он не летал. «Ему говорят „иди“, — вздыхала она, — и он отвечает „да“».
