Больше всего Арбузов боялся, что опоздает. Однако волновался он зря. Когда Миша вывернул из-за угла, то увидел, как вдали, шагов двадцати не доходя до троллейбусной остановки, у белой «девятки» стоит в окружении троих серьёзных мужиков давешний шаламандрик и пытается им что-то объяснить. Миша попал как раз под занавес: мужики аккуратно и быстро затолкали парня в машину, та рванула с места и мгновенно исчезла.
«Понятно, — с грустью подумал Миша. — «Феликсы» опять оказались шустрее. Выходит, с медалью придётся повременить».
ТОЛИК СЕМИРЕЧЕНСКИЙ ПРОСНУЛСЯ ОТТОГО, что его отчаянно теребил за плечо сосед по общежитской комнате — конголезец Марсель Мбанга.
— Толик, Толик, вставай-вставай! — горячо шептал в ухо третьекурснику конголезец, постепенно увеличивая амплитуду колебаний.
— Не тряси, сука, — простонал Толик. — Я тебя, падлу, на плантации сошлю…
— Толик, вставай-вставай! — не унимался сын конголезского народа. — Там Амира сечас стрелят будут…
— Отстань, нехристь черномырдинская! — плачущим голосом зашипел Толик. — Убью, как Патриса Лумумбу! Ох, головушка болит… Водки, конечно, нет. Дай хоть цитрамона, медик хренов.
Толик давно и прочно поработил Марселя, пользуясь тем, что тот совершенно ничего не соображал в медицинских науках. Семиреченский писал за Мбангу рефераты, курсовые, помогал бедняге в практических занятиях. Делал он это почти бескорыстно, хотя такая помощь стоила больших нервов. Зато уж морально Толик отыгрывался на африканце по полной программе, изображая из себя грозного плантатора южных штатов, а в глубоком подпитии даже требуя, чтобы Мбанга называл его «масса Толик».
— Если тебе, бабуину, на полном серьёзе выдадут диплом, — печально говаривал масса Толик своему верному рабу, — республику Конго можно стирать ластиком с глобуса. Ты же всех сородичей на хрен перережешь! Когда я вижу в твоих лапах скальпель, меня охватывает первобытный ужас. Я бы тебе не доверил даже палку-копалку.
Несколько раз политкорректные сокурсники Толика требовали от него прекратить пропаганду расизма и унижение темнокожего собрата. Но тут вмешивался сам Мбанга и умолял не трогать Толика, потому что он хороший и Мбанге ничуть не обидно. Обидно — не обидно, а учиться надо…
— Ну, чего там? — скорбно вопросил Толик, когда две таблетки цитрамона стали оказывать благотворное воздействие. — Амира, говоришь, убивают? Давно пора. Я бы его, суку, и сам убил, да всё как-то недосуг. Кто убивает-то? Может, помочь нужно?
Мбанга сбивчивым шёпотом сообщил, что видел, как Амира толпа неизвестных личностей потащила к двери триста двенадцатой комнаты, а один из них тыкал ингушу в затылок огромным пистолетом. Мбангу не заметили, и он успел юркнуть в свою комнату.
— И ради этого ты меня разбудил? — возмутился Толик. — Зря я плачу свои взносы в партячейку ку-клукс-клана. Ну, ингуши, ну, убивают.
Да хай они все друг друга перемочат! Дверь запри, а то патроны у этих дебилов кончатся, прибегут сюда клянчить. Вечно шляются всякие, то им соль нужна, то гондоны…
И Толик зарылся по уши в подушку, натянув на голову одеяло.
ТАИНСТВЕННЫМИ НЕЗНАКОМЦАМИ, которые так перепугали несчастного негритянского студента, была боевая оперативная группа в составе уже известных нам Кости Костанова, Серёги Степцова, Жоры с яйцами и практиканта Яши с ободранным носом. Минуть за десять до того, как быть обнаруженной конголезским недоучкой, компания шумно ворвалась в комнату № 302, где, по сведениям, полученным от будущего педиатра Славика Зябликова, обитали подозрительные ингуши. На момент захвата в комнате мирно наворачивал йогурт невысокий щуплый парнишка с глазами осовелой антилопы.
Ударом ноги Жора опрокинул стол вместе с любителем йогурта и оседлал испуганного парня. Прямо в лоб обитателю комнаты ткнулся ствол «макара».
— Лежать! — зарычал Жора, хотя жертва уже лежала без всякой команды. — Ты кто?
Паренёк молчал и чмокал губами, пытаясь слизнуть йогурт и осмыслить положение.
— Ты кто?! — грозно повторил Жора и для верности слегка стукнул поверженного незнакомца по лбу рукояткой пистолета.
— Я… Амир я… — проблеял парнишка.
