— Остальные где? — спросил Жора.
— Я… не знаю я… ушли…
Оперативники тем временем поставили стол на место, Жора поднял кавказца за шиворот и встряхнул.
— Амир так Амир, — бросил он и толкнул парня на железную кровать. — Ингуш?
— Игнуш, — подтвердил кавказец и робко поинтересовался: — А вы кто?
— Помолчи пока, — приказал Жора и огляделся.
Комната площадью метров двенадцать представляла собой довольно уютное гнёздышко в кавказском стиле. Стену украшал потёртый, но ещё приличного вида ковёр с витиеватыми узорами по красному полю, на ковре — огромный кинжал, ниже — два поменьше и ржавый треугольный штык. Пол покрыт плетёным половичком. Небольшой шкаф служил перегородкой, отделяя водопроводный кран с железной раковиной от основного помещения. Четыре кровати аккуратно застелены. На одной валялась старая облезлая гитара, на другой — зелёная толстая книжка с вензелями по обложке. Слева на полке над кроватью — кальян, под кроватью — пластмассовый тазик. Но что особо бросилось в глаза Жоре и товарищам, так это огромный транспарант на правой стене. По листу ватмана алыми жгучими буквами было выведено — «ИНГУШ С НОЖОМ СТРАШНЕЕ ТАНКА, А БЕЗ НОЖА ОН — ПРОСТО ТАНК!».
— Таак, — протянул Жора и уставился на Амира. — Значит, мы ещё и танкисты?
— Это не я писал! — жалобно взвизгнул парнишка.
— А кто?
— Это Шамиль писал! — пояснил Амир.
— А… — протянул Костя Костанов. — Я в курсе. «Шамиль богу молится, он за свободу борется». Муджахед, стало быть. Ну, это не к нам, это к чекистам. Жалко мне тебя. Люди там нервные.
Остальные члены группы тем временем обшаривали помещение.
— Да тут всё по-взрослому! — воскликнул Яша, оглядев гитару со всех сторон и бренькнув пару раз по струнам. — Они не только танкисты, они ещё и животноводы.
На тыльной стороне инструмента синей шариковой ручкой неизвестный живописец изобразил гордого горца в папахе, с кинжалом и ружьём. Надпись под горцем гласила — «ИЗБАВИМ КАВКАЗ ОТ РУССКИХ СВИНЕЙ!». Далее следовала арабская вязь, с нею соседствовал лозунг «Слава воинам ислама!», вокруг живописно разбросаны слова «Вайнах», «Джихад» и «Люся». «Люсю» художник почему-то начертал готическим шрифтом.
— А пацаны-то нехорошие, — констатировал Серёга Степцов, вытаскивая тазик из-под кровати. — Если я не ошибаюсь, эта гадость называется аммонал.
Он продемонстрировал народу аккуратный брикет, с виду напоминавший большой кусок хозяйственного мыла и тянувший граммов на триста-четыреста.
— Ну что, мальчиш-плохиш, — обратился Костя к Амиру, — будем говорить или будем горько плакать?
— Это не моё! — всхлипнул ингуш.
— Знаю, — догадался Костя. — Это Шамиля.
— Шамиля, — подтвердил Амир.
— Вот ведь как несправедливо жизнь устроена, — вздохнул следак. — Взрывчатка Шамиля, а ****ить придётся тебя. Извини, но других вариантов нет.
— Вы кто?! — закричал парнишка и заплакал. — Милиция?
Костя хотел подтвердить догадку ингуша, но в дело вмешался Серёга Степцов.
— Не боись, Амир-джан, — успокоил он субтильного юношу. — Мы не менты. Мы хуже. Правда, Жорик?
— Правда, правда, — глухо пророкотал Жора Железные Яйца из глубин шкафа. — Не, я не поверю, чтобы у этих дикарей не было «плана»! Я ж не первый год на свете живу!
— Доставай наркоту, Амирчик, — ласково попросил Серёга. — Не заставляй нас терять драгоценное время.
Парнишка покорно вынул из-под матраца небольшой пакет, завёрнутый в газету.
— «Медицинский вестник», — прочитал Серёга. — И что нам рекомендует медицина? Гашиш она нам рекомендует…
— Анашу, — поправил Амир.
— Какая разница, — отмахнулся Степцов и поинтересовался: — Это всё? А где «герыч»? В «Пионерской правде»?
— Нет никакого герыча, — растерялся Амир. — Больше ничего нету. Честно говорю!
— Ну, нет так нет, — примирительно сказал подошедший Жора.
— Травку, конечно, тоже Шамиль притаранил, — предположил Костя.
Амир радостно закивал.
— А теперь оружие, — попросил Жора.
— Оружия нет, — виновато пролепетал ингуш.
— Не расстраивай меня, — пригрозил Жора. — Как это нет?
— Они с оружием ушли, — объяснил Амир. — Шамиль с ребятами.
— И сколько этих воинов ислама? — нахмурившись, вопросил Костя.
